В области внутренней экономической политики даже в Англии идея абсолютного невмешательства государства никогда не достигала полного господства. Начатки английского фабричного законодательства относятся к самому началу XIX в.; расцвет этого законодательства происходил параллельно развитию самой английской промышленности. Относительно развития германского социального законодательства можно с полной категоричностью установить ту же зависимость.

К 70-80-м годам XIX столетия идея абсолютного государственного невмешательства в хозяйственную жизнь, то, что составляет суть «экономического либерализма» в специфическом смысле, была дискредитирована и, так сказать, опорочена. В 80-х годах она была уже прямо похоронена, и в дни моей юности, в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого столетия никому не приходило в голову распинаться за «экономический либерализм» и никто не воображал, будто мы сами еще живем в эпоху его господства как хозяйственной системы и экономической идеологии! Только пустословам и невеждам нашего времени было дано провозглашать развязно такой вздор.

Отсюда явствует вот что: так как нигде и никогда начало экономической свободы не было осуществлено, то культурное человечество и до «капитализма», и при нем жило в системе относительно «связанного хозяйства». Понятия «свободного» и «связанного» хозяйства вполне относительны, и потому осмысленный и плодотворный спор может вестись только, во-первых, о степени и формах «свободы» или «связанности» и, во-вторых, о целях последней.

Что же касается термина «плановое хозяйство», то либо он есть синоним «связанности» в указанном только что относительном смысле, либо он является синонимом социализма в точном смысле этого слова, т. е. в смысле хозяйственного строя, покоящегося на полной отмене частной собственности на капитал, т. е. на средства и орудия производства или приобретения на капитал как источник получения доходов (включая в этом смысле в «капитал» и землю).

Вопрос: «капитализм» или «социализм» сводится к дилемме – сохранение или отмена частной собственности на капитал?

Социализм требует или предполагает такую отмену. Он поэтому логически не допускает ни применения наемного труда частными лицами, ни такого свободного образования цен, при котором из стихийной «игры» цен во взаимодействии с сознательным их исчислением и построением получались бы доходы, могущие превращаться в капитал, т. е. получалось бы образование капитала или капиталов в частных руках.

Когда в настоящее время с разных сторон требуют «планового хозяйства», то это в разных устах означает совершенно различные и в конечном социально-целевом смысле даже противоположные вещи. Когда «плана» требуют во имя достаточного для «рентабельности» предприятий уровня цен, это требование – правильно и целесообразно ли оно, вопрос совершенно особый – означает нечто, прямо противоположное «плану», требуемому во имя упразднения самого понятия и факта частнохозяйственной «рентабельности» или «доходности».

«План» как отмена «капиталистического» строя и «план» как средство восстановления нарушенного в этом хозяйственном укладе во вред «рентабельности» соответствия между спросом (рынком) и предложением (снабжением или производством) по цели, даже по приемам осуществления, не имеют между собою ничего общего. Можно по-разному относиться к «плану» или «планам» президента Рузвельта – я к ним отношусь достаточно скептически, – но и по цели, и по приемам они прямо противоположны заданиям и методам советской экономики, вместе с частной собственностью на капитал упразднившей или стремящейся упразднить самое понятие «рентабельности».

Может быть, – нет, даже наверное, – к Рузвельту с его «планом» или «планами» в составе так называемого Brain-Trust'a (треста мозгов или умов) присоединились или – sit venia verbo!30 – присосались настоящие идейные социалисты или даже большевизаны и полубольшевики интеллигентского или салонного типа. Это бывает весьма часто. Требовали же созыва Учредительного собрания большевики (с Лениным во главе), потом преспокойно его сейчас же разогнавшие!

«План» и «плановое хозяйство» суть только слова, в которые вкладывается самое различное содержание. К «плановому хозяйству» относится и наша, возникшая в середине 80-х годов прошлого столетия и ставшая публично-правовым учреждением «сахарная нормировка», и все картельное регулирование промышленности во всем мире, и южноамериканская «валоризация» кофе, и неоднократно практиковавшееся ограничение («рестрикция») производства резины (каучук) и т. д., и т. д.

Все эти «капиталистические» планы подчинены идее поддержания или воссоздания «рентабельности» и отправлялись и отправляются от основных предпосылок «капиталистического» хозяйственного строя. Большевистский же «план» возник на почве полного упразднения частной собственности на капитал, и главным его звеном, или «куском», его piece de resistance31 была коллективизация сельского хозяйства, т. е. насильственная экспроприация крестьянства и упразднение всякой его хозяйственной самостоятельности, мера, продиктованная не чем иным, как опасением, что, отстаивая «рентабельность» своего хозяйства, русское крестьянство принудит советскую власть к экономической, социальной и политической капитуляции.

Тот, кто понимает подлинный смысл и истинные соотношения вещей, должен пожелать одного для этих модных ныне «дискуссий»: поменьше безответственной болтовни или пустословия о «плановом хозяйстве».

Прага, 27 августа 1933 г.

«Евразийская хроника» (Берлин, Париж, Прага, 1925–1937) – журнал евразийского движения. Вышло 12 номеров.

Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938) – лингвист, теоретик евразийства, публицист. Его книга «Европа и человечество» (София, 1920) положила начало евразийству. Печатался в ведущих евразийских изданиях. В «Евразийских тетрадях» (1935, № 5) опубликовал статью «О расизме», призвав уважать национальное своеобразие каждого народа. К числу последних откликов Трубецкого на актуальные политические вопросы своего времени относится и статья об «идее-правительнице».

I

Одною из основ евразийства является утверждение, что демократический строй современности должен смениться строем идеократическим. Под демократией разумеется строй, в котором правящий слой отбирается по признаку популярности в известных кругах населения, причем основными формами отбора являются в плане политическом – избирательная кампания, в плане экономическом – конкуренция. Под идеократией же разумеется строй, в котором правящий слой отбирается по признаку преданности одной общей идее-правительнице. Демократическое государство, не имея своих собственных убеждений (т к правящий слой ее состоит из людей разных партий), не может само руководить культурной и хозяйственной жизнью населения, а потому старается как можно меньше вмешиваться в эту жизнь («свобода торговли», «свобода печати», «свобода искусства» и т. д.), предоставляя руководство ею безответственным факторам (частному капиталу и прессе). Наоборот, идеократическое государство имеет свою систему убеждений, свою идею-правительницу (носителем которой является объединенный в одну-единственную государственно-идеологическую организацию правящий слой) и в силу этого непременно должно само активно организовать все стороны жизни и руководить ими. Оно не может допустить вмешательства каких-либо не подчиненных ему, неподконтрольных и безответственных факторов – прежде всего частного капитала – в свою политическую, хозяйственную и культурную жизнь и потому неизбежно является до известной степени социалистическим.