Блокадница Лариса Федоровна, законсервировавшаяся насемидесяти, хотя ей недавно исполнилось восемьдесят три, славилась особойнеуживчивостью. Ларфой ее называли все мы — это прозвище приклеилось к старухес легкой руки Снегиря.

— А где твой парень? — полюбопытствовала Жека.

— Он сейчас подойдет.

Что-то странное произошло со мной — я вдруг увидела Жеку пресыщеннымиглазами титовских гостей: простенькое летнее платье из ситца, обгоревшее лицо,жидкие брови и стриженные под корень ногти. Из босоножек, которые мы вместепокупали в позапрошлом году, торчали пальцы. Во все стороны, черт их дери!..

— Идем, переоденешься, — шепнула я Жеке.

— Зачем?

— Здесь большие шишки… Неудобно, — лучше бы яэтого не говорила.

— Ты что, стыдишься меня, Катька? — с обидой вголосе спросила Жека.

— С ума сошла! — я обняла ее за плечи. — Ядумала… Может быть, в моем тебе будет удобнее…

— Которое женишок прикупил? — Жека уже выстроилалинию наших взаимоотношений с Титовым, она видела меня насквозь. — Нет уж,лучше я в своем останусь. Буду шокировать твои денежные мешки.

Она взяла с подноса бокал с шампанским и залпом выпила.

— А где этот черт? Лавруха?

— Где-то здесь был.

— Пойду его искать. Все равно мириться надо…. Жекаотошла от меня, нелепая и грациозная одновременно. И снова гаденькие мыслизашевелились во мне — мысли, которых я никогда себе не прощу. Не нужно было ееприглашать. С поносом ее детей и покосившейся дачкой (пятьдесят долларов вмесяц).

Вечер катил по накатанной колее, а я с легкостью исполнялароль хозяйки богатого поместья. После очередной порции коньяка кому-то изгостей пришла в голову светлая мысль отправиться на залив и поплескаться втеплых волнах. Эта мысль была поддержана только после мартини. Языки и галстукигостей развязались сами собой, даже Жека осмелела и почти естественно влилась внебольшую, но дружную мужскую компанию.

— У тебя милая подруга, — шепнул мне Титов. —Очень непосредственная.

— Кто это с ней?

— Бородин, из мэрии. Нужный человек. Ведает арендой…Непосредственные пейзанки вполне в его вкусе.

Я не одернула зарвавшегося Леху, напротив — гаденькохихикнула. Он обнял меня.

— Черт возьми, ты дивно хороша…

Я и сама знала, что хороша; несколько раз я ловилаоткровенно похотливые взгляды титовских гостей. Крепись, Кэт, это всего лишьоборотная сторона медали.

И все же без эксцесса не обошлось: изрядно набравшийсяЛавруха опрокинул на меня чашу с пуншем. Напрочь забыв о светскости, я огрелаСнегиря по спине.

— Измарал мне платье, гад! — прошептала я. —Четыреста долларов…

— Да ладно тебе, Кэт… Подумаешь, платье изгваздал. Утебя таких платьев вагон будет. Главное, что репутация осталась неподмоченной.Ты голландца не видела?

— Нет, а что?

— Если увидишь — передай, что его ждут. Общество жаждетуслышать лекцию о средневековых живописных ужасах.

— Хорошо, передам.

Проклиная все на свете, я потащилась наверх — переодеться.

…В доме было пустынно. Приближающиеся сумерки придали емутаинственность, и я почувствовала себя женой Синей Бороды. Наверняка в этомдоме есть комната, куда никто никогда не заходил… Я уже сутки здесь, но так ине изучила его до конца, хотя меня можно упрекнуть в чем угодно, но только не вотсутствии любопытства. Я прошла на кухню, выпустила из кладовки обиженногоПупика, взяла его на руки и поцеловала в мокрый нос.

— Ну, Пупий Саллюстий Муциан, все обстоит великолепно,ты как думаешь?

У Пупика не было никаких мыслей по этому поводу, и онпопытался шваркнуть меня лапой по щеке.

— И ты туда же, — вздохнула я и выпустила из руквздорного кастрата.

Поднявшись на второй этаж, я все-таки не удержалась. В концекоридора, в незапертом кабинете, на специальной подставке стоял миллиондолларов. Никому сейчас не нужный. Самый обыкновенный вибратор дляудовлетворения похоти. В конце концов, и стремление к власти, и стремление кбогатству, и чрезмерное честолюбие — это всего лишь человеческая похоть, небольше…

Войдя в кабинет, я несколько минут простояла возле слабоосвещенных “Всадников Апокалипсиса”. В изможденном жарой начале ночи они былиеще более прекрасны и яростны, чем обычно. Имела ли я право присвоить их себе?Стать судьей их финального заезда, где так явно лидировал бледный коньСмерти?..

Легкий шорох за спиной заставил меня вздрогнуть.

Я обернулась. В углу, сжавшись в комок на кресле, сиделХерри-бой. Он все еще не мог оторваться от своих “Всадников”, он сам был готоввести их коней под уздцы куда угодно. Лучше всего — в Мертвый город Остреа…

— Вы напугали меня, Херри, — укоризненно сказалая.

— Простите, — он произнес это совсем без акцента,но я даже не удивилась этому. Две недели бесплодного ожидания сделали своедело. Его обожаемый Лукас остается в России, и теперь нужно учиться общаться сним на русском…

— Вас ищут, Херри.

— Меня?

— Общество хочет послушать маленькую лекцию о ЛукасеУстрице.

— Я не знаю… — Херри-бой вжался в кресло.

— Давайте, Херри. Это доставит вам удовольствие.

Удовольствие ниже среднего, если учесть количество выпитогогостями, но я не стала об этом распространяться. Меньше всего Херри-боюхотелось оставлять картину без присмотра, но я была хозяйкой, а со своимуставом в чужой монастырь не ходят. Пока я уламывала несчастного голландца,дверь скрипнула и в кабинет, помахивая хвостом, вбежал Пупик, еще одинпочитатель творчества Лукаса Устрицы.

Пупик по-хозяйски прошелся по кабинету и развалился на полуперед картиной.

— Вы идете, Херри? — спросила я.

— Да, конечно…

Больше всего Херри-бою хотелось оказаться на месте кота, яэто видела. Но и гнать голландца в шею из кабинета я вовсе не собиралась.Оставив два тела на поле брани, я отправилась в свою комнату.

Переодевшись и наскоро подправив макияж, я нап правилась кдвери, дернула ручку.

И с удивлением обнаружила, что дверь заперта.

Уж не Леха ли решил надо мной подшутить?

— Кончай свои шутки, — строго сказала я.

За дверью было тихо. Только в конце коридора были слышнычьи-то торопливые шаги. Я еще раз подергала ручку и нервно рассмеялась.Ситуация выглядела совершенно нелепой, если учесть, что до моего появленияздесь двери в спальню не запирались вообще. Вчера, после того, как мы с Лехойбыли застуканы Дементием в самых недвусмысленных позах, я сама настояла на том,чтобы к двери в спальню был придан ключ. Но такой прыти от Лехи я не ожидала. ,