Но душевный покой рушится осознанием, что он прав. Не знаю, как догадался, как понял, но прав.

Балетная школа вместо художественной… Мой первый парень, который нравился моим даже больше, чем мне… Уговоры к нему вернуться, несмотря на его предательство…

И то, что я торможу отношения с Фролом…

Хочу его так, что пытаюсь быстрее уснуть — и чтобы скорее рассвет. Хочу находиться рядом. Хочу отдаться безумию, которое иногда прорывается сквозь спокойный взгляд его глаз.

Но не делаю этого, прикрываясь тем, что мы мало знакомы, что серьезные отношения с этого не начинаются. Но кто так сказал? И кто даст гарантии, как будет правильно для меня?

Я так боюсь осознать свои желания, возможно, отличные, от чьих-то других, к которым привыкла, с которыми свыклась, приняв за свои, что малодушно пыталась спрятаться за словами Ильи, когда он сказал, что мы с Фролом — не пара. Вернее, что я не подхожу такому, как он.

Но откуда он знает?

Если мы сами не знаем этого.

— Так чего же ты хочешь, Оля? — повторяет вопрос мужчина.

Но теперь я знаю ответ, поэтому тяну за цепочку на его шее, и когда он склоняет лицо к моему, уверенно отвечаю:

— Тебя.

И делаю то, чего мне так не хватало ночью без сна — целую его.

Наплевав на то, что он — мой директор, что кабинет не закрыт и в любую минуту кто-то может войти. Не подсчитывая дни, когда мы впервые увиделись, и не гадая: прилична ли уже эта степень близости, именно это количество ударов в секунду и то, что я не хочу его отпускать и позволяю его пальцам скользнуть под мою блузу и накрыть ладонями мою грудь.

И не считая количество тихих стонов, которое мы вырываем друг из друга, как некое приглушенное обещание, и немое согласование планов, которые в данный момент совпадают.

Ближе…

Быть еще ближе друг к другу…

Мне кажется, что он не целует меня, нет. Он словно рисует губами картину, на которой только мы двое, а вокруг вакуум, пустота, которая иногда взрывается яркими фейерверками.

Нет шумного города за окнами офиса, нет времени года, нет никого на сотни миль вокруг нас.

Только хаос, который вбирает в себя, кружит спиралью, стирая остатки сознания, условностей, страхов.

Я глохну от громких ударов своего сердца, слепну от темного взгляда мужчины, слабею от жадности его рук.

Хватаюсь пальцами за его рубашку, и она словно парус, помогает мне не падать на этих волнах, а нестись по ним дальше.

Медленно…

Как же медленно и неохотно лижет бриз мои скулы, перебирает волосы и остужает прохладной дорожкой шею…

И шепчет…

Что-то шепчет, но я не хочу вслушиваться, не могу, не разбираю слов.

Пока жар не спадает.

— Не так… — подкрадывается реальность голосом с хриплыми нотками, который еще целую минуту позволяет мне нежиться в забытье, а после тянет в привычный мир, где снова есть звуки и запахи.

Тяжелое дыхание мужчины у моего виска. Огненная арабика с перцем без сахара. Шины отъезжающих со стоянки авто.

— Солнце, — руки мужчины приподнимают мое лицо, ловят взгляд. — Не здесь и не так.

Пытаюсь отвернуться — не отпускает.

Застегивает пуговички на моей блузе. Поднимаю руки, чтобы сделать это сама, но опускаю их вниз: пальцы слишком дрожат.

Поправляет свою рубашку, но не дает ускользнуть, закрыться — смотрит в глаза, наблюдает, и как только я опускаю ресницы, прикасается пальцем к губам. Властно очерчивает верхнюю губу, спускается к нижней, приподнимает мое лицо, намекая, что хватит рассматривать пол.

— Я не выдержу до вечера, — прижимается лбом к моему, — так хочу распустить твои волосы…

Мы пытаемся восстановить дыхание, но у нас обоих это скверно выходит. Слишком близко друг к другу. И слишком тянет обратно, до состояния неразрывности.

— Мне плевать на всех остальных, — говорит приглушенно Фрол.

Едва успеваю качнуть головой, как он добавляет.

— Знаю, — его палец вновь возвращается к моим губам, словно пытаясь снять жар. — Я скоро уеду по делам. С половины первого буду ждать тебя на остановке. Ты выйдешь как будто на обед. Как думаешь, если сначала ты узнаешь, как я выгляжу голым, а потом уже — как долго я рыдаю на мелодрамах, это сильно против правил ухаживания?

Я смеюсь, и наконец осмеливаюсь взглянуть на него.

— Ты давно ни за кем не ухаживал, — я не спрашиваю, просто озвучиваю свои мысли.

— Целую жизнь назад, — отвечает он мне.

И я чувствую, что это не пафос, а правда. Причем, правда, у которой два дна.

Но пока разбираемся с важными мелочами — чтобы наверняка выманить гуляющих по коридору менеджеров, Фрол звонит на их рабочие телефоны со своих двух мобильных. После долгих гудков трубки все же снимают, и я в это время спокойно выхожу из его кабинета.

Но в бухгалтерию возвращаюсь не сразу — запираюсь в туалете и успокаиваю припухшие губы холодной водой. Потом набираю ее в ладони и остужаю раскрасневшееся лицо. Пытаюсь отдышаться, унять сомнения, которые снова лезут наружу, но мысли все равно соскакивают на то, что произошло в кабинете.

Жалею ли я? Ни капельки. Но до назначенного Фролом времени меня то и дело охватывает то холод, то жар. Я не пытаюсь звонить должникам — в таком странном состоянии это все равно бесполезно. Машинально набиваю принесенные менеджерами заказы, не вслушиваясь в их сокрушающиеся стоны, что директор сегодня слишком рано уехал домой.

И только я знаю, что в данный момент он где угодно, только не дома. Потому что туда мы поедем с ним вместе.

Без пяти час я оставляю Марью Ивановну ворковать над цветами, подхватываю сумочку и под предлогом встречи с подругой, собираюсь сбежать на свидание. Или то, что по умолчанию планируется между Фролом и мной, свиданием не называют?

Без разницы.

Теперь, когда я тоже знаю, чего хочу, мне все равно, как это называют другие.

— Молодость, молодость, — улыбается мне начальница на прощание, а заметив мой взгляд, машет рукой, выпроваживая из кабинета. — Я к тому, что мне уже все лень. Летай, пока есть желание и вес позволяет.

Сегодня мне упорно видится в словах многогранник.

Но я кручу его той гранью, которая ближе ко мне, и, не задумываясь более, не сомневаясь, покидаю здание офиса.

Машину Фрола трудно назвать неприметной — черный внедорожник, припаркованный у остановки маршруток, как грозная птица распахивает крылья, чтобы впустить меня внутрь. И только я ныряю в салон, как мои губы встречаются с губами ее хозяина.

Быстрый поцелуй, чтобы не увлекаться, а лишь напомнить, что меня ждали, и даже успели соскучиться.