Пиликанье долго не появлялось. А вот когда оно началось…

Несколько странный, достаточно громкий писк, тонко переходящий на противный ультразвук, эхом прокатился по лавке. И сквозь этот шум я еле —еле услышал крик продавщицы. Убрал руку, и завис, глядя на побледневшее лицо женщины.

— Кто ты такой⁈

Глава 22

Выпученные глаза откровенно пугали. Она повторила вопрос. Но я все так же не понимал.

— Не понимаю, что вы имеете ввиду? — повернулся к Кате, но та лишь пожала плечами.

— Я спрашиваю вас, что вы такое? — она уперлась руками в стойку и чуть выперлась вперед.

Стойка под тяжестью ее веса «слегка» заскрипела. А вызывающий взгляд требовал ответа.

А что я мог ответить⁈

— Вы, конечно извините, э-э-э… — я попытался разглядеть бейджик на ее синей рубашке, но тот был поглощён складкой, — Я не понимаю сути вашего вопроса.

За спиной послышались голоса. Обернувшись, уткнулся взглядом на студентов, которые тоже хотели купить местных лекарств. И услышав слова продавщицы, начали перешептываться.

Продавщица пальцем подозвала меня, и, одарив меня запахом свежей выпечки, весьма тихо проговорила:

— У тебя показывает два уровня. И два направления магии. Как такое возможно?

Подражая ее «общению», прошептал в ответ:

— А я откуда могу знать? Что за направления?

Сощурив глаза она ткнула пальцем на прибор. Я с удивлением смотрел на зеркальную поверхность планшета, точнее, на две всплывшие надписи:

14 энергетический маг, 26 боевой маг.

Катя аж присвистнула от увиденного, пыталась расспросить Тамару, как я узнал с ее слов, встречалось ли такое раньше. Та лишь покачала головой, упоминая универсалов, которые могут выучить все, но именно про два направления не слышала. Молча, без каких-либо лишних действий, выдернула из моей руки рецепт, пошарилась на стенде и вручила небольшую склянку с мутновато-зелёной жижей.

На вопросы как принимать — лишь указала пальцем на выход. А уж когда мы перешагнули порог ее «магазинчика», бросила вслед:

— Я вынуждена об этом сообщить Мамзелькиной.

Ну, вынуждена, значит вынуждена, я-то тут что сделаю? Хоть предупредила, и на этом спасибо.

Пройдя всего десяток метров от магазина, я невольно наткнулся на весьма похожих друг на друга девиц.

Их рыжесть — зашкаливала, и только когда я понял…

«Ох ты ж нихера себе!»

В трех метрах от меня, навстречу, шагали две огненно-рыжие девушки. Одна из них была пострижена почти под каре, а вторая — моя одногруппница — Оленина. А вот когда вторая, «подожжённая» заметила меня…

Встала, побледнела так, что пропали все веснушки, и начала утаскивать младшую сестру в сторону. Только вот уводить было некуда.

Я не хотел ее как-либо пугать, или задеть, но, когда мы поравнялись, она начала поскуливать. Напугал я бедненькую… а нехрен было домину играть.

От той властной, любящей доминацию девушки, казалось, не осталось ничего. Возможно, я переломил ее характер, возможно…

Но и для Кати эта реакция не прошла незамеченной. Миловидное личико сменилось хмурой гримасой. Она вопросительно глянула на меня и, по последующему тычку в плечо, понял — придётся все объяснять.

— Воронцов, — за спиной зазвучал голос Олениной младшей, — Это ты сделал?

Я замер с полу поднятой ногой, опустил ее, и не поворачиваясь — ответил:

— Виктория сама напала на меня, вместе со своими прихвостнями. Итог ты видишь.

Реакции Кате было не занимать. Фактически, этот шаг, который сделала Оленина, был нападением на ученика в стенах академии. Еле заметная паутина с небольшим шаром на конце был перехвачен Воробьевой. Этот самый шар — она дернула на себя, уронив Оленину на пол.

От милой красавицы не осталось и следа. Рядом со мной стояла та самая валькирия.

— Дура рыжая, — протянула она, медленно шагая на нее, — Ты хоть понимаешь…

Надо было ее остановить, дабы не наделала бед.

— Кать, — я положил руку ей на плечо, и как бы — удержал на месте, — Не стоит. Она слабая. А слабых бить — себе вредить.

— Воробьева, — проскулила младшая Оленина, вскочив на ноги, — Ты об этом пожалеешь!

— А нет, раз угрожает — значит сильная. Можешь бить, — отпустил я Катю и ее маленький кулачок прилетел по злобному лицу, разбивая той губу и откидывая на старшую, — У-у… хороший удар. Поставленный. Училась где?

— Ну… — немного покраснела Катя, — Пару лет назад секция бокса же открылась у нас тут. Вот хожу туда в свободное время.

— Это правильно, — искренне улыбнулся я, после чего перевел внимание на двух рыжих, — Дамы, сегодня у нас был крайне отвратный день. И ваше общество его не красит нихрена. Будете лезть — я отвечу и на одну опаленную голову станет больше.

— Ты был не один! — рявкнула младшая и тут до меня кое-что дошло.

В практике, были случаи, когда члены семьи не хотели верить в прое… кхм, в провал своего ребенка/родителя/близкого родственника. Как и сейчас, моя одногруппница не могла поверить, точнее, верила, но не могла принять тот факт, что ее любимую старшую сестру с друзьями — отметелил я. В одиночку.

На сколько это било по ее самолюбию — судить было сложно. Но вот такие как она… не сказать, что опасные люди, но подгадить вполне могут. Кажется, я нажил себе еще одного врага. Тем более… теперь их два, и оба на моем курсе.

— Мозгов нет как у старшей, так и у младшей. Надеюсь вы меня услышали.

Надо было прибить Степана возле остановки. Все школьные беды от него.

Две пары злобных глаз сверлили нам спины, пока мы не скрылись за поворотом первого этажа и не вышли на крыльцо. Где нас встретил более свежий воздух нулевой изнанки.

Фактически, дел на сегодня у нас не оставалось.

Моей задачей было выспаться и подлечиться, а у Кати были дела внутри семьи.

Буквально на выходе из ворот Воробьева предложила подвезти меня. Как джентльмен… я согласился, только вот пройти врата из изнанки получилось не с первого раза. Во мне что-то щелкнуло в момент, когда я прошел пелену врат.

Картинка перед глазами потемнела, и я оказался в уже знакомом мне тусклом мире.

Вокруг не было ни души. Лишь серость и однотонный пейзаж.

Порывы ветра обволакивали мое тело, пустырь, без единого камушка — все что было вокруг меня.

* * *

— Как это Альберт мертв? — грозный мужчина в черном пальто, злобно пялился на зашуганного Ивана. — Ты точно в этом уверен?

— Да Иса, — понурив плечи ответил он, — Он…

— Он поступил как неуравновешенный идиот! Еще и подрядчик клана, называется… — названный Иса, он же Исаак Вольфович, ударил по столу обеденного зала семьи Ивана Воронцова.

Тот же, в очередной раз нервно дернулся, молясь про себя, чтобы этот страшный человек поскорее покинул его дом.

— Зачем он пошел к Воробьеву? Он что, не знает, что этот бездарь лежит под Мышкиным? А?

— Я не знаю, Иса… — его перебили.

— Как это не знаешь? Твоей обязанностью было провести ему экскурсию и краткую лекцию по устройству вашего болота. Что с сыном покойного? Он жив? Альберт узнал, откуда он достает макры и нашел подтверждение, что в его теле чужая душа?

— Я говорил ему. И о Диме, что он теперь далеко не дурак, и о Воробьеве с Мышкиным, и что не стоит переходить им дорогу. Результат ты видишь. Нет… ты же понимаешь, подобное обвинение…

— Молчать! Его вышвырнули в окно как тряпичную куклу! — взревел Исаак, — Ты понимаешь, ста тридцатикилограммового мужика, вышвырнули в окно! Моего родственника!

— Понимаю.

— Ни черта ты не понимаешь. Чтобы завтра же, прислал мне письмо с отчетом. Я хочу знать, кто причастен к смерти родственника. Кто был тогда в тот день, и почему, Дмитрий Воронцов до сих пор не лежит у моих ног и не предлагает мне макры. И узнай про душу. Если мы окажемся не правы и выступим с обвинениями, Император, сожжёт весь род дотла!

* * *

Шагал я достаточно долго. И, на моменте, когда сосчитал в уме до трех тысяч, четыреста сорока секунд, остановился. Еще в начале своего пути — раз тридцать пытался достучаться до ворона, но от пернатого ни слуху — ни духу.

Припоминая, что у того и так сил не особо осталось, особо и не понадеялся — на его ответ.

Хотя, и без него пытался выбраться отсюда — вычерчивая руну перед собой. Но без маны, дорога домой никак не открывалась.

Ноги устали, сил не было.

И когда, головой уже совсем отчаялся, хлопнул со всей души себе полбу. Достал из кольца микстуру, и очень невнимательно прочитал этикетку.

«Эликсир маны… во дубина, и стоило так себя изматывать…»

Колпачок полупрозрачной бутылочки легко откупорился и партия противного на вкус пойла