— С воображаемым другом, — буркнула я.

Мне надо было срочно отвлечься от жарких мыслей. Я мало о чем сейчас могла думать, но одна вещь меня все-таки интересовала, как раз связанная с телом Аршера.

— У тебя тоже есть вторая ипостась? — спросила я. — Покажешь?

Аршер замер. Мой вопрос застал его врасплох. Но вряд ли я спросила что-то недозволенное. В конце концов, мою вторую ипостась спокойно разглядывали несколько человек.

Вот только Аршер почему-то не торопился отвечать.

— Сейчас неподходящее для этого время, — в итоге произнес он.

— Я просто хочу разобраться, как призывать собственную вторую ипостась, — призналась я.

— Дай себе время, ты обязательно научишься ее контролировать. Поначалу всем сложно.

Я кивнула. Надо же, мы можем говорить как нормальные люди. Без взаимных подколок, ехидства и скрытых смыслов. Неожиданное и, чего скрывать, приятное открытие.

Вот только длился этот момент идиллии недолго. Аршер опять все испортил. Он снял штаны.

Наверное, местные трепетные барышни от такого вида упали бы в обморок, но меня мужским задом не напугать.

К тому же на Аршере осталось исподнее, и я мысленно поблагодарила неведомую мне жар-птицу за подаренное везение. Что это, если не оно? Разденься Аршер полностью, я бы за себя не отвечала.

Ирония и сарказм не раз выручали меня в трудную минуту. Они — отличный щит. Вот и сейчас я прибегла к их помощи.

— Неплохо, — хмыкнула я. — На троечку.

— Почему тройка? — уточнил Аршер.

— Есть еще над чем поработать.

Ладно, я солгала. На самом деле, оценка была десять из пяти, Аршер явно шел на красный диплом, но ему об этом знать не обязательно. У него и так самомнение до небес.

— Что это за система оценивания? — поинтересовался он.

— Пятибалльная.

Аршер нахмурился. Не понравилось ему, видите ли, что балл не высший. Без лишних слов он направился прямиком ко мне.

Я судорожно сглотнула. Что он задумал? Он же не ляжет со мной рядом… А нет, лег.

Игнорируя мое протестующее мычание, Аршер уперся коленом в матрас и навис надо мной. Я изо всех сил старалась не думать о том, что на нем почти нет одежды. Должна сказать, это было непросто.

— Чего ты добиваешься? — прошептала я внезапно осипшим голосом.

— Хочу заслужить высший балл, — вызывающе улыбнулся он.

Вот это я пониманию, рвение в исправлении оценки! Таких настойчивых учеников у меня ещё не было.

У Аршера была самая порочная улыбка, какую я видела. Она навевала мысль о том, на что можно решиться только в пресловутой «красной комнате». Если он продолжит в том же духе, я сама попрошу меня отшлепать.

Видя, что я не спешу отбиваться и убегать с криками, Аршер навалился на меня сверху. Я опомниться не успела, как он меня поцеловал. Его пальцы вонзились в мое бедро. Даже сквозь покрывало и сорочку я чувствовала, как они впиваются в кожу, пока его губы таранят мой рот.

В Аршере было столько силы, столько напора, что противостоять ему было решительно невозможно. Я всхлипнула, но звук неожиданно получился вовсе не жалобным, а чувственным.

Как же он целовал! Сейчас были важны только его губы и руки. Все мое «я» сосредоточилось на них и на тех ощущениях, что они дарили.

Я вроде собиралась сопротивляться… не помню… Вместо этого ответила на поцелуй со всей горячностью, на какую была способна.

Но только я вошла во вкус, как Аршер прервал поцелуй. Я снова всхлипнула. На этот раз действительно жалобно, а еще протестующе. Он как будто назло все делает мне наперекор! Не хочу целоваться — он целует, хочу — отдаляется.

— Какой балл я заслужил? — хрипло поинтересовался Аршер, все еще придавливая меня своим телом к матрасу.

Серьезно? Он ради этого остановился?

— На четверку сойдет, — выдохнула я чисто из вредности, а потом уперлась ладонями ему в плечи и потребовала: — Слезь с меня. У нас, если помнишь, фиктивный брак. Ты до недавнего времени вообще надеялся овдоветь.

— Я передумал, — заявил он. — Мне нужна жена.

До меня вдруг дошло, что он делает. Да он же пытается отобрать у меня последний козырь в споре о законности нашего брака! Ничего личного, сплошной расчет, как и всегда у Аршера Моргари.

— Поэтому ты хочешь лишить меня единственного шанса расторгнуть наш брак? — спросила я. — Возьмешь меня, и я уже не смогу потребовать развод из-за отсутствия близости между нами.

— Все не так просто, — нахмурился Аршер. Моя догадливость ему не понравилось.

— Нет, все элементарно. Я не стану твоей. Можешь меня заставить, если ты способен на это. Но этим только докажешь, что ты хуже, чем я о тебе думаю.

Аршер дернулся, словно от боли. Я почувствовала, так как он все еще был сверху. Мои попытки сбросить его не увенчались успехом.

Повисла напряженная пауза, а затем Аршер резко отдалился и перекатился на свою сторону кровати.

— Я не насильник, — произнес он.

— Рада это слышать, — кивнула я. Признаться, в какой-то момент мне стало здорово не по себе.

— Но я — мужчина, — добавил Аршер, — и значит, главный в нашем браке. Расторжения не будет. Забудь. Ты — моя жена. Точка.

Ох, какие мы властные. Я хмыкнула. Мы еще посмотрим, кто более властный — королевский ловчий или учительница младших классов. Муж заблуждается, если думает, что я с ним не справлюсь. Той, кто справляется с двадцатью пятью первоклашками, никто не страшен.

Я повернулась к Аршеру, чтобы высказать ему все в лицо. Мои губы приоткрылись, но в итоге снова сжались. Изо рта не вырвалось ни звука.

Все дело в Аршере. Он лежал, заложив руки за голову. Одновременно равнодушный и наглый. Со всей обреченностью я осознала — он не уйдет. Я могу вопить всю ночь напролет, ничего не изменится.

— Хотя бы прикройся, — я набросила на него край покрывала, после чего повернулась к нему спиной.

— Однажды ты поставишь мне высший балл — усмехнулся Аршер и добавил, прекрасно зная, что после его поцелуя я еще долго не усну: — Спокойной ночи не желаю.

Я едва не зарычала в ответ, совсем как Исчадие. Достался же мне муж… абсолютно невыносимый!

Пожелание Аршера сбылось — я долго ворочалась без сна. Мало того, что он лежал под боком, так еще Аннабель отсвечивала в углу.

Она явно была недовольна быстрым завершением шоу. Кто бы подумал, что призраки такие любители непристойностей. С другой стороны, что она там видела, в этом своем посмертии. Недаром скуку частенько называют смертельной.