– Я не убиваю, – сказал Дмитрий, когда патрульные улеглись в кустах в провокационной для караульных у периметра позе.

– Точно?

Крувим впервые за все время беседы почувствовал, что имеет дело с кем-то действительно другим. Это не просто контуженый философ, не странный бродяга-завиральщик с оригинальным талантом оратора, не сектант и не сумасшедший. Это что-то совсем нездешнее.

– Без нужды. Не убиваю, – сказал Дмитрий.

– Ты эмиссар, – сказал Крувим.

Он почувствовал, что снова чувствует желейную дрожь в коленях. Горло начало схватывать. Сейчас эмиссар убьет его, и будет мало за дурость. Его надо убить тысячу раз за это. За то, что поверил чужаку, хотя всех детей у периметра с детства учат не верить никому. За расхлябанность, за глупую веру, за тупость и бесхарактерность, за то, что навлек на город огромную беду.

Крувим попытался собраться с силами. Если побежать в сторону кустов, то можно попробовать схватить автомат и расстрелять его. Конечно, он не успеет. Конечно, его сейчас убьют. Или того хуже – зачаруют, наведут морок, обратят в куклу.

– Конечно, нет, – сказал Дмитрий. – Какая глупость.

– Ты врешь!

– Подожди.

– Петь про смерть! Что за бред! Не бояться смерти! Гитару сломал, сука! Тебе просто в город надо было попасть, и теперь ты тут всех убьешь! – заорал Крувим.

Он сам не понял, зачем заорал. Наверное, чтобы нагнать в себя ярость. Весь день с самого начала был проклят. Сначала его предали, потом обманули, а теперь все кончено, и последнее, что можно сделать, – это попытаться искупить свою бесполезность и поднять тревогу. Крувим побежал к ближайшей вышке, но споткнулся и рухнул в траву. Попытался встать, но почувствовал на плече руку в кожаной перчатке, сквозь которую шел холод.

– Подожди, – сказал Дмитрий. – Я не эмиссар. Не глупи. Я не враг.

– Ага, конечно, – сказал Крувим и заплакал.

– Ну, началось.

– Ты мне сейчас тоже морок наведешь, и я пойду к этим, третьим лягу, да? – спросил Крувим.

– Голову включи. Их не убил. Тебя тем более. Ты мой ученик. А я не убийца.

– Но эмиссар.

– Нет, – сказал Дмитрий и вздохнул. – Выгляжу странно. Умею странное. Но это болезнь. Я не эмиссар.

– Докажи, – потребовал Крувим.

– Как. Паспорт показать. Чему ты поверишь.

– Не знаю.

– Я тоже.

– Если не эмиссар, то кто ты такой?

– Я ученый, – ответил Дмитрий, немного подумав. – Я изучаю Стазис. Силы, которые ведут. Людей, которые в нем. Людей, которые склонны.

Крувим встал из травы, сердито отряхнул колени. Штаны испачкались, их не отстираешь уже.

– Ты успокоился? – спросил Дмитрий.

– Штаны испачкал, – сказал Крувим.

– Испугался?

– Сам ты испугался! Травой испачкал, а не это!

«Я только что хотел броситься на эмиссара и сдохнуть, а теперь о штанах переживаю. Я только что думал про гибель города и сразу про то, что трава не отстирывается. Наверное, я успокоился», – подумал Крувим.

– Я кое-чему научился. Пока изучал Стазис, – сказал Дмитрий. – Да, я странный. Но я не эмиссар. Это как контузия. Сам не понимаю. Но подумай. Будь я эмиссар. Не убил бы стражу? Как думаешь?

– Не знаю. Убил бы?

– Что ты знаешь. Об эмиссарах?

– Что в школе рассказывали, – сказал Крувим. – Они холодные. Они опасны, когда ходят в группе. Они двигаются, как будто кости переломаны. Они выдавливают людям глаза. Я так и не понял зачем.

– Я похож? Я выдавил глаза?

– Да вдруг ты умный эмиссар? Вдруг ты порченый? Есть же такие.

– Ты их видел?

– Нет, но в школе рассказывали. Они молчаливые, тоже холодные, но маскируются как-то… о них вообще мало знают, они редкие.

– Если я холодный. И замаскированный. Какого беса. Я с тобой вожусь? – спросил Дмитрий.

Крувим промолчал. Он не знал.

– Давай так. Если не веришь. То иди домой. Спать ложись. Но запомни. Что упустил шанс. Мог стать учеником. Мог научиться многому. Не бояться смерти. Проживешь пустую жизнь, – сказал Дмитрий. – Дело твое.

– Так и зачем ты со мной возишься? – спросил Крувим.

– Увидел потенциал. Так что? Уходишь? Остаешься?

– Остаюсь.

– Тогда пошли.

– Куда?

– Ты мой ученик. Ты должен пройти. Три испытания.

– Как в сказке, – сказал Крувим. – И какие испытания?

– Одно уже прошел. Два осталось. Сейчас мы идем. К твоему дому. Там расскажу.

Они покинули зону у периметра. Опасные места Крувим знал. Вскоре прошли за вторую крепостную стену и выбрались к окраинным улицам. Небо понемногу светлело, и с холма уже можно было разглядеть Золотые Ворота. Они блестели даже ночью.

Если видишь Золотые Ворота, значит, ты в безопасности. Сюда эмиссары не добирались даже во время Сосновского нашествия. Лучшие городские бойцы получали титул Златовратных и соответствующую нашивку на жилет или куртку. До двенадцати лет Крувим мечтал о такой же нашивке. Потом перестал.

– Так что там с глазами? – спросил Крувим.

– Глазами эмиссаров, – уточнил Дмитрий.

– Глазами, которые эмиссары давят. Всегда рассказывали, что они давят глаза. Но зачем? Никогда не понимал. Просто любят давить? Они вообще что-нибудь любят? Ты же изучал Стазис.

– Изучал, – согласился Дмитрий. – Глаза – это просто.

– Просто давить любят, да?

– Смотри, – сказал Дмитрий. – Представь, что эмиссары. Имеют свои представления. О мире. Как он устроен. Откуда произошел. Что вообще происходит. Представь. Что они племя. С верованиями, с богами.

– Значит, они все умные?

– Нет, – поморщился Дмитрий. – Это для простоты. Они не племя. Но представь.

– Ну, представил.

– Эмиссары верят. Верили бы. Будь они люди. Что оказывают услугу.

– Оказывают услугу, когда давят глаза? – спросил Крувим.

– Да. Они делают так. Только из уважения. Хотят спасти. Таким образом.

– Господи, страх какой. Кому такое спасение нужно, от чего?

– Спасают. От безумия. Они верят. Что безумие передается. Через глаза. Убрав глаза. Они тебя успокаивают. Не дают сойти. В безумие.

– Я бы лучше в безумие сошел, чем без глаз остался, – сказал Крувим. – Слепым страшно жить.

– Они давят. До смерти, – успокоил Дмитрий. – Это просто символика. Знак уважения.

Они спустились с холма и двинулись к улице, на которой жил Крувим. Патрули ходили редко, потому что многих пустили на усиление периметра. Крувим знал все закоулки, а Дмитрий ходил тихо, как мышь. Они добрались без проблем.