— Оно бы можно было пожелать того, — вздохнул квартермейстер, — но нет никаких Регби, окромя одной, в чем сам дьявол свидетель.

— Вот эту я и возьму.

Пим набрал в грудь воздуху и оглядел команду — не вызовется ли кто ему в подмогу. Но большинство предпочли бы попрыгать за борт, нежели приблизиться к безволосой зловредной кошке.

— Мистер Пим, — позвал квартермейстера Джек.

— Есть, капитан!

— Вы по-прежнему самый несгибаемый, матерый человек на борту «Крепости»?

— Сколь мне ведомо, это буду я.

— И все же вас пугает перспектива принести кисочку?

Матросы давились смехом.

— Вовсе не киски мне страшно, мой капитан, и моя милая Дарла тому свидетель. Но у нас с сим мерзким чудищем как-то не заладилось, — начал оправдываться моряк.

— Тогда вам будет приятно узнать, что это ее последний вояж.

Тут все начали подталкивать друг друга локтями, с энтузиазмом переговариваясь.

— Есть, капитан, вот уж взаправду благая весть! — осклабился Пим. Развернувшись, он зашагал по палубе к капитанской каюте.

Взаимовыгодные отношения между городом и пиратами завязались годы назад, когда Милтон Шрусбери, мэр Сент-Олбанс, пошел на сделку с капитанами каперов: если они согласны блюсти порядок в своих экипажах и ограничат свою береговую деятельность районом в двух милях от городских владений, он создаст Свободную Зону в Северном порту, где будут универсальный магазин, пивная, игорный дом, подворье и дом терпимости. В Свободной Зоне пираты могут творить, что вздумается, повинуясь капитанскому суду. Конечно, местечко Сент-Олбанс процветало и от пиратского ремесла, но еще и от ценных даров и отчаянно недостающих припасов, каковые пираты жаловали жителям безвозмездно.

— Сюда, ты, банши[16]долбаная! — рявкнул Пим в каюте Джека. Весь экипаж захихикал, слушая, как он продолжает осыпать Регби проклятиями. — Покажись-ка, ты, дворняга безродная! Злобная блевотная сука! Выбирайся оттудова, или я превращу твою лысую задницу в скрещенные кости, ты, ядовитая свинская елдовина!

Пиратов, схваченных за пределами Свободной Зоны, немедленно подвергали тюремному заключению — они обязательно должны были отсидеть шесть месяцев. Если же пират не только давал себя поймать, но и совершал какое-нибудь преступление, мэр мог приказать его повесить. Равным образом любая сент-олбанская женщина, найденная в Свободной Зоне, именуемой Грешным Рядом, не могла заявлять об изнасиловании, а буде на таковую набросится пьяный пират или лоботряс, она должна была соблюдать правила, установленные капитаном корабля.

— Кровь козлиная! — вскричал боцман Мартин с бака.

— Порван парус? — поглядел в его сторону Джек.

— Так точно, — ответил Мартин. — Кливер.

— Око Сатаны! — ругнулся один из матросов. На починку порванного кливера запросто может уйти целый час.

— Тогда за дело, — спокойно произнес капитан.

Видом Джек Хоули ничуть не походил на остальных пиратов, даже в полном боевом облачении, — моложавый, светлокожий, с гладким, без оспин, лицом, всегда чисто выбритым, с полным комплектом зубов и мускулистым телом.

— Я сейчас отправляюсь, а вы можете поднять якорь, как только закончите починку, — сказал Джек своим людям.

Хотя вероятность засады была и невелика, Хоули хватало хитроумия держать свою личность в секрете. На самом деле, когда в прошлый раз в порту мэр Шрусбери подошел к главному причалу Северного порта в сопровождении свиты негоциантов, дабы приветствовать корабль, и позвал Хоули по имени, двадцать человек выступили вперед, претендуя на эту роль.

Пришел Пим, наконец-то изловивший кошачье отродье. Несчастная Регби была запихнута в белый шелковый плат с французскими надписями по всем четырем каемкам. Отвернув морду твари от своего лица, квартермейстер крепко держал ее в обеих вытянутых руках, отстранив как можно дальше от себя.

— Команда испустит вдох облегчения, едва вы снесете сие проклятое творение с корабля, — проговорил Пим.

Поглядев на изящную безволосую кошку, капитан Джек улыбнулся:

— Я диву даюсь, что команда дала ей дожить до сего дня.

— Бьюсь об заклад, токмо благодаря вашему к ей благорасположению.

Заслышав голос Хоули, Регби начала рваться на свободу из громадных ручищ державшего ее моряка. Свирепое шипение, издаваемое ее пастью, более напоминало змеиное, нежели кошачье. В глазах Пима отразился страх.

— Можно ее покласть, капитан? — попросил он нервным голосом.

Джек кивнул, и Пим разжал свою хватку. Регби, все еще путавшаяся в платке, не сумела сделать поправку на высоту и дистанцию и жестко брякнулась на пол. Стряхнув с себя платок, она испустила визгливое шипение, заставившее квартермейстера содрогнуться, ухватившись за рукоять своего заряженного пистолета.

— Она уникальна, Пим, — заметил Хоули.

— Ежели мне дозволительно сказать, капитан, она чудище природы без клепок в голове. Кое-кто на борту убежден, что она — дьяволово семя.

— А вы, мистер Пим?

— Я в своих домыслах так далеко не захожу, капитан, но что до меня, так я почую себя чертовски безопаснее, когда сия зловредная бестия будет гонять мышей на суше.

— Вам следует велеть нашим музыкантам сочинить мотив под этим названием, — рассмеялся Джек.

— Гонять мышей на суше? — осклабился его собеседник.

— Именно так. А вы можете начертать слова.

— Сделаю, — пообещал Пим и, помолчав, добавил: — Ежели вы простите язык, коим я буду поносить характер Регби.

— Вы все еще расстроены из-за инцидента с бородой.

Квартермейстер с прищуром воззрился на кошку. Перехватив его взгляд, Регби выгнула спину дугой.

— Адский способ пробуждаться, капитан, — вздохнул Пим. — Человек пытается соснуть и просыпается оттого, что сие безволосое дьяволово отродье, злобно зыря на него, дерет ему бакенбарды, чешет когтями всю физиономию…

— Я до сих пор мысленно слышу ваши вопли.

— Ей-ей, и я не один такой! Сия безволосая крыса несимпатична тако же всем проснувшимся тогда из команды.

Джек негромко хмыкнул, и Регби обернулась к нему. Она потерлась о его ногу и замурлыкала. Опустившись на одно колено, Хоули принялся почесывать ей за ушами. А когда он перестал это делать, уродливое серое создание без усилия вспрыгнуло ему на плечо. Встав, хозяин кошки подошел к маленькой плоскодонке и забрался в нее.

— Вы взяли свою экипировку? — спросил Пим.