Выталкивая герцогов Нормандских из Вексена, Филипп был готов использовать все доступные средства, и в 1196 году судьба ему улыбнулась: ему удалось взять под опеку девятилетнего племянника Ричарда, Артура Бретонского.

Артур был единственным законным внуком Генриха II. Его мать, Констанция, родила его уже после смерти младшего брата Ричарда, Джеффри. Если не считать Иоанна, Артур был единственным вероятным наследником владений Плантагенетов, в случае если Ричард умрет бездетным. Учитывая, что Иоанн показал себя совершенно бесперспективным кандидатом, неудивительно, что в начале 1196 года Ричард настоятельно потребовал, чтобы Констанция привезла Артура к нему в Нормандию. Когда бретонцы отказались отдать своего наследника, Ричард вторгся в герцогство. Бретонцы, которым до смерти надоели вторжения Плантагенетов, незамедлительно спровадили Артура ко французскому двору.

Теперь у Филиппа были все козыри. Брачный союз Ричарда с Беренгарией не увенчался успехом. За шесть лет она так и не родила. В браке с Генрихом II Алиенора Аквитанская за тот же срок произвела на свет пятерых. Ричард, конечно, был занят сильнее, чем его отец в первые годы правления, но оставить вопрос престолонаследия висеть в воздухе так долго – это либо беспечность, либо физическая неспособность. (Старые сказки, будто Ричард больше интересовался друзьями-мужчинами, чем женой, полностью опровергнуты.)

Как бы то ни было, в 1196 году Филипп завязал с Артуром отношения, которые создадут проблемы на много лет вперед. Мальчик провел несколько месяцев при дворе французского короля и подружился там со своим ровесником, сыном Филиппа, Людовиком. Филипп заполучил еще один клин, который можно было вбить между Плантагенетами, когда придет время.

Но этот успех был для Филиппа лишь кратким проблеском солнца. К лету 1197 года фортуна повернулась лицом к Ричарду. Политика подкупа соседей Филиппа оказалась крайне успешной, и военная удача была на стороне английского короля. Артур вернулся в Бретань, подчинившись требованию Ричарда, и Констанция стала привлекать сына к управлению герцогством. Ричард разрушил опасный союз Филиппа и Болдуина, графа Фландрии, наложив строгое эмбарго на жизненно-важную для Фландрии торговлю с Англией. Во время осады вексенского замка Гайон английский король был ранен арбалетным болтом в колено, но выжил. А в Нормандии развернулось строительство нового оплота Плантагенетов: огромного, роскошного дворца, города и крепости Шато-Гайар в Лез-Андели.

Шато-Гайар, «веселый замок», был предметом гордости Ричарда, а Лез-Андели быстро стал его любимой резиденцией. Высившийся на утесе Андели, всего в пяти милях от французской крепости Гайон, он бросал французам вызов: веха, вбитая в землю в самом сердце Вексена; памятник ратному наследию Ричарда. Этот огромный, круглый в плане, замок располагался в сотне шагов над городом и дворцом, возведенным одновременно с ним. Лез-Андели мог похвастаться речным портом, системой мостов и роскошными жилыми строениями, в которых король из династии Плантагенетов разместил свой двор. Невероятно, но все это было построено за два года. (Реконструкция замка Дувр, начатая Генрихом II, заняла больше десятилетия.) Предприятие обошлось англо-нормандской казне дороже любого другого замка, построенного в правление Ричарда. Говорили, пока строился Шато-Гайар, кровь лилась с небес. Неудивительно, что цена вышла астрономическая: Ричард правил, руководствуясь уверенностью, что он лучше любого европейского принца знает, как собирать и тратить деньги.

Шато-Гайар стал одним из полюсов силовой линии, протянувшейся от новой военной базы в Портсмуте через Руан к Лез-Андели. Теперь правительство было в буквальном смысле единым – сообщение между Нормандией и Англией стало быстрее и удобнее, и король мог эффективно управлять страной, даже застряв в Вексене.

Шато-Гайар возносился ввысь, и перевес в войне был на стороне Ричарда. В июле 1197 года он, наконец, переманил на свою сторону Болдуина Фландрского, и к осени расклад сил заставил Филиппа запросить перемирия на год. Пока действовал мирный договор, судьба опять улыбнулась Ричарду. Связи, которые он завязал с германскими принцами во время своего пленения, со смертью императора Генриха VI принесли свои плоды. В феврале 1198 года курфюрстов убедили отдать трон племяннику Генриха, Оттону – сыну его сестры Матильды и Генриха Льва Саксонского. Для Ричарда это был настоящий подарок: Оттон воспитывался при дворе Плантагенетов и как граф Пуату был тесно связан с герцогством Аквитанским. На его поддержку можно было рассчитывать. Удача плыла прямо в руки, а Филипп начал терять сторонников и на западе, и на востоке. Французские аристократы смекнули, что Плантагенеты вновь на пике военного могущества, и покинули Филиппа с той же скоростью, с какой отвернулись от Ричарда в годы его плена.

Ричард же забил гвоздь по самую шляпку. Болдуин Фландрский атаковал Филиппа в Артуа, открыв второй фронт. Ричард гонял французские войска по всему Вексену. В сентябре, в Жизоре, он неожиданно напал на Филиппа. По воспоминаниям Уильяма Маршала, Ричард лично возглавил атаку, вскричав: «Господь на нашей стороне!» Он «понесся на них подобно разъяренному льву, голодному и преследующему свою добычу». Когда французы бежали, под весом рыцарей обрушился мост. Филиппу повезло – короля выловили из воды живым. «Когда они вытащили короля из воды, он страшно испугался за свою жизнь и не решился оставаться в Жизоре… потому что очень сильно опасался противника», – писал счастливый Маршал.

Теперь Плантагенеты практически полностью контролировали Вексен. У Филиппа вряд ли осталось что-то, кроме Жизора, и эта прежде принадлежавшая нормандцам крепость не шла ни в какое сравнение с замком в Лез-Андели. Было совершенно ясно, что пришло время примириться с Ричардом. Сразу после Рождества, 13 января 1199 года, Филипп и Ричард встретились, чтобы заключить долгосрочное перемирие. Папский легат Пьетро Капуано выступал посредником на переговорах, надеясь примирить двух королей и побудить их отправиться в новый крестовый поход при новом папе, Иннокентии III. Но во время язвительного обсуждения стало ясно, что Ричард затаил злобу на Церковь за то, что та не помогла вызволить его из плена и сидела сложа руки, пока Филипп в его отсутствие угрожал его землям. Ричард потребовал от Филиппа возврата всех без исключения владений Плантагенетов, которые тот у него отобрал. Филипп был готов вернуть все, кроме Жизора, который он надеялся сохранить за собой путем брачного союза. Переговоры продлились до марта.

В конце марта, несмотря на то что во время Великого поста военные действия запрещены, Ричард поехал в Лимузен, чтобы возглавить отряд, атакующий замок Шалю-Шаброль. Граф Ангулемский и виконт Лиможа вышли из повиновения. Ричард без колебаний отправился наводить порядок.

Шалю-Шаброль был небольшой крепостью. Обороняли его всего 40 человек, из которых лишь двое были обученными военному делу рыцарями. Они были совершенно не готовы ни к сражению, ни к осаде – им катастрофически не хватало людей и оружия.

Земля вокруг Шалю-Шаброля была выжжена. Армия Ричарда действовала с обычной безжалостностью: люди с мечами и арбалетами промчались по сельской местности, сжигая все, что видели, а затем осадили замок. Инженеры рыли туннели под прикрытием арбалетного огня, свистевшего над зубчатыми стенами: обороняющимся оставалось лишь уклоняться от выстрелов, они были не в силах помешать подрыву стен, на которых стояли. Обрушение стен могло похоронить и тех, кто работал прямо под ними, но инженеры упорно продолжали копать, подтачивая стены замка, а заодно и волю осажденных.