Вряд ли права Иоанна невозможно было оспорить. Даже на рубеже нового столетия правила престолонаследия были так же туманны, как и на протяжении всего XII века. Кто имеет больше прав на престол: сын младшего брата короля (Артур, сын Джеффри, третьего сына Генриха II) или же самый младший брат короля Иоанн? Знатоки права и писатели тех времен расходились во мнениях. В Европе обычаи разнились, и довольно часто дело решали, основываясь на личных качествах конкретных претендентов. Вряд ли Хьюберт Уолтер на исходе той апрельской ночи мог привести безусловные аргументы в пользу Артура. Но, обращаясь к Маршалу, он произнес страшное пророчество, основываясь не на законах престолонаследия, но на том, что он знал об Иоанне.

«Одно могу тебе сказать, – начал он. – Ты в жизни ни о чем не пожалеешь сильнее, чем об этом своем решении».

Иоанн не внушал доверия. Похоже, эта черта характеризовала его ярче всего. Ни вельможи, ни чиновники не верили ему и не верили в него, и тому были убедительные причины. К 1199 году Иоанн запятнал свое имя отвратительными примерами предательства, легкомыслия и бесславных провалов – начиная с раннего невольного участия в династических распрях семьи Плантагенетов в качестве Иоанна Безземельного, избалованного любимчика отца, и до продиктованного завистью поведения во время долгого плена брата. В последние годы правления Ричарда Иоанн вел себя безупречно, но все помнили, что он вытворял, пока Ричард отсутствовал в стране. Иоанн бунтовал против назначенных Ричардом министров и иерархов Церкви, попустительствовал смещению юстициария Уильяма Лонгчампа, подговаривал короля Шотландии напасть на Англию, распространял слухи о смерти брата, умолял Филиппа II помочь ему завладеть английским троном, принес Филиппу ленную присягу за континентальные земли, принадлежавшие брату, отдал французскому королю чуть ли не все герцогство Нормандское, пытался подкупить германского императора, чтобы тот сгноил его брата в тюрьме, и практически в одиночку привел земли и границы Плантагенетов в то жалкое состояние, в котором нашел их Ричард по возвращении.

И это только то, что касалось политики. Как человек он был еще хуже. И хотя Иоанн с 1195 года, примирившись с Ричардом, сидел тише воды ниже травы и послушно служил королю, многие по-прежнему считали его недостойным доверия. Современные ему авторы писали и об отталкивающей манере поведения Иоанна, которая резко контрастировала с аурой благородства, окружавшей его брата. Подобно Ричарду и Генриху II, Иоанн славился своими непомерными финансовыми требованиями и неукротимым темпераментом. Он был жесток, как Генрих, и угрожал страшными карами тем, кто перечил ему. Но, в отличие от Ричарда и Генриха, он был слабым и нерешительным; благородства в нем не было ни на грош. Многие хронисты писали, что Иоанн и его приспешники всегда были рады посмеяться над чужими несчастьями. Его считали неблагонадежным, подозрительным типом, слушающим советов недобрых людей. Еще на заре его карьеры Вильям Ньюбургский называл его «врагом естества».

На фоне такой враждебности Иоанн в 1199 году был вовсе не уверен, что корона достанется ему без боя. Но в том, что Филипп II поддержит претензии Артура, он не сомневался. Первое, что сделал Иоанн, – захватил королевскую казну в замке Шинон. У него были все основания так поступить: пока он навещал могилу брата в Фонтевро и выражал соболезнования вдове, общественное мнение в центре империи Плантагенетов склонялось на сторону Артура. На Пасху бароны Анжу, Мена и Турени – самого сердца империи, созданной Генрихом II, – публично поддержали бретонца, моментально отрезав Нормандию от Пуату и остальной Аквитании. Иоанн поехал в Ле-Ман, любимый город отца, но стража не пустила его внутрь, и он чуть не попал в лапы Филиппа и Артура.

Только в Руане, где по обычаям герцогства брат однозначно имел больше прав на престол, чем племянник, Иоанна встретили более-менее приветливо. 25 апреля его провозгласили герцогом Нормандии и возложили на его голову корону из золотых роз. Это была хоть какая-то победа – потому что потерять Нормандию после всех усилий последних пяти лет было бы действительно жалким провалом.

Чтобы получить власть над остальными доменами Ричарда, Иоанн обратился к доверенным лицам, которые должны были обеспечить ему политическую поддержку. Несравненная Алиенора, ныне 75-летняя, возглавила движение, имевшее целью утвердить ее сына Иоанна наследником Аквитании. В начале 1190-х Иоанн ее разочаровал, но герцогиня всегда была на стороне своих детей. Жена двух королей, она бы сделала все, что в ее власти, лишь бы быть матерью еще троих. Она собрала армию под командованием известного предводителя наемников Меркадье, громила силы, верные Артуру Бретонскому, и помогала Иоанну закрепить за собой наследные права перед лицом жесткой оппозиции. В это время в Англии Маршал, вооружившись верой в легитимность Иоанна, приступил к активным действиям. Он рассылал по стране эмиссаров, убеждавших английских баронов присягнуть Иоанну на верность: те, кто имел интересы по обе стороны Ла-Манша, понимали, что Иоанн, уже коронованный герцогом Нормандии, может лучше защитить их права. Так что при поддержке Хьюберта Уолтера и юстициария Джеффри Фицпетера Иоанна приняли в качестве короля. Но, как позже вспоминал Маршал, так активно агитировавший за Иоанна в той ночной беседе, «ни гасконцы, ни лимузенцы, ни пуатевинцы или анжуйцы, ни бретонцы не были с этим согласны, поскольку не хотели его правления».

Старый король Франции встретился с новым королем Англии на границе принадлежавших им земель. Разница в возрасте между ними составляла всего два года, но опыт их был несопоставим. Была середина января 1200 года. Тридцатидвухлетний Иоанн занимал трон восемь месяцев. Филипп II, которому исполнилось 34, царствовал уже почти 20 лет. Только что миновало Рождество, и все еще действовало перемирие, запрещавшее военные действия в период рождественских праздников. Это была их первая встреча с момента интронизации Иоанна. Короли долго обсуждали условия перемирия, тепло обнявшись по завершении разговора. Иоанну наверняка казалось, что он вошел в тесный круг царственных особ.

Филипп же, скорее всего, понимал, что вот, наконец, перед ним соперник Плантагенет, которого он сможет одолеть. Он хорошо знал Иоанна. Они уже не раз воевали и на одной стороне, и друг против друга, но никогда на равных. Иоанн всегда был ребенком, младшим братом, просителем, а Филипп – королем и судией.

Есть все основания полагать, что Филипп не принимал Иоанна всерьез. Поведение английского короля во время пленения Ричарда можно было назвать по меньшей мере трусливым. Сделки, на которые он готов был пойти, лишь бы почувствовать на голове тяжесть короны, явно демонстрировали, что Иоанн жаждет власти, но вряд ли дорос до понимания самой сути власти. Иоанн был из тех людей, кто первым отводит взгляд и не способен оказать сопротивления, когда их лишают даже законных прав.

Иоанна короновал Хьюберт Уолтер в день Вознесения Господня, 25 мая 1199 года. Король прибыл с континента в компании нескольких друзей. В этот раз для пышной церемонии не было времени. Новому королю выразили почтение и завалили его подарками, но чувствовалось, что все это лишь необходимая формальность, а не настоящее торжество. Иоанн не мог и не хотел задерживаться в своем новом королевстве. Помазание на царство и коронация были лишь прологом к защите Нормандии, Анжу и слабых мест на границах его новых владений.