В дверь стукнули.

– Ну! – недовольно откликнулся Деряба.

Дверь открылась, и в комнату ввалился маленький косолапый разбойник по кличке Кривой.

– Атаман! – взволнованно выпалил он.

– Ну?

– Там Коломец вернулся.

– Вернулся, говоришь? – Деряба сгреб с тарелки еще один кусок мяса и, сунув его в рот, буркнул: – Ну, так тащи этого стервеца сюды!

Кривой кивнул и скрылся. Вскоре дверь снова открылась, и в комнату шагнул Коломец.

Выглядел Коломец странно. Волосы его были всклокочены, черная борода торчала в разные стороны, взгляд был дикий и будто потерянный. На меховом жупане в трех местах темнели засохшие пятна крови.

Обежав глазами комнату, Коломец остановил взгляд на Дерябе, ухмыльнулся какой-то дурацкой ухмылкой и сказал:

– Здравствуй, атаман!

Деряба прищурил булькатые глаза и с холодной усмешкой произнес:

– Здравствуй, сучий сын. Где шлялся?

– Выполнял твое задание, – спокойно ответил Коломец. – Первоход пошел в Гиблое место. Денег при нем немерено.

Деряба вытер жирные руки об грязный рушник и сухо проговорил:

– Прикрой-ка дверь покрепче.

Коломец прикрыл.

– А вот теперь рассказывай, – распорядился Деряба.

– Всего их пятеро. Едут в Гиблое место. Глеб-Первоход, ученый муж из моравийской земли, девка для утех и бродяга-старик на услужении. А с ними и Прошка наш увязался.

– Прошка? – удивленно вскинул брови атаман. – А этот зачем?

– Меты будет оставлять. Решишься, по его следам пойдем, Первохода настигнем и деньги отнимем. А с деньгами – и секрет ученого мужа про то, как золото делать.

Деряба прищурил глаза, долго смотрел на Коломца, соображал. Потом усмехнулся и проговорил:

– Вижу, не зря ты сходил. Много чего разведал. Но в Гиблое место ходить – глупость это. Сгинем ведь там все.

– Может, и сгинем, – согласился Коломец, – а может, и нет.

Деряба помолчал, потом вздохнул и снова потянулся за водкой.

– Скушно мне, Коломец, – проронил он угрюмо. – Заблудился я в жизни, как в лесу дремучем. Брожу меж трех осин и не знаю, на какой повеситься. Княжество наше мрачное. Говорят про меня, дескать, я много крови лью. А сами? Уж и не поймешь, чего больше в княжестве льется, слез или крови этой.

Деряба выпил водки и рыгнул. Потом досадливо дернул щекой и договорил:

– А что я сам кровь люблю, так то врут. Я ее от скуки полюбил. Посмотришь на наших людишек, поневоле бешеным станешь. Вот коли б отхватить большой куш… истинно большой… и свалить с ним куда-нибудь к теплому морю, на благодатные земли. Говорят, в иных землях даже собаки брешут без ярости. Как думаешь, хорошо ли там?

– Знамо, хорошо, – согласился Коломец. – Но тебе бы там еще скушнее стало.

– Да… Наверное, ты прав. – Деряба вскинул на Коломца сердитый взгляд. – Что ж тогда делать-то? Как от скуки уберечься? Как духоту из души больной выветрить?

Коломец задумался. Глаза его как-то странно замерцали. Вот, наконец, он разомкнул бледные губы и не то спросил, не то сказал:

– Вольного духа, значит, хочешь?

– Хочу, – кивнул Деряба. – А где его сыскать, не знаю.

– Ты не знаешь, зато я знаю.

– Как это? – не понял Деряба.

– А так, что я его уж сыскал. И тебе покажу, коли орать не станешь.

Деряба сдвинул рыжеватые брови.

– С чего бы мне орать?

Коломец усмехнулся:

– С перепугу. От моего показа испугаться можешь. Но теперь знаешь, чего ждать, а потому – смотри!

Не успел Деряба ответить, как Коломец стал обращаться. Разрослись руки и ноги, лопнула на спине одежа, лицо обмясистилось и стало, жутко подергиваясь, вытягиваться вперед. Изо рта, превратившегося в пасть, вылезли кривые и острые, как гвозди, зубы.

Коломец встал на четвереньки, лязгнул зубами и махнул волчьим хвостом.

Деряба вцепился пальцами в край стола и тяжело задышал. Он был ни жив ни мертв от ужаса.

Тогда Коломец еще раз лязгнул зубами и принялся обращаться обратно.

Вскоре он снова стал человеком. И тут к Дерябе вернулся дар речи.

– Коломец, да ты оборотень! – глухо воскликнул он.

– Верно, оборотень, – согласился разбойник, хитро улыбаясь. – Вольный дух!

Деряба повел плечами, будто груз сбрасывал, и, глядя на чернобородого разбойника исподлобья, спросил:

– И каково это – оборотнем существовать?

– Хорошо! – ответил тот. – Никто мне теперь не указ! Никого не боюсь! Дышу ветром вольным, делаю, что хочу, а уж силушки у меня теперь – больше, чем у всех княжьих охоронцев, вместе взятых! Захотел – волком по лесу побегал, захотел – вновь в человека обратился! Двумя жизнями живу вместо одной-то!

Глаза Дерябы возбужденно заблестели.

– Стало быть, Коломец, ты теперь счастлив?

– Знамо, счастлив!

Деряба взволнованно облизнул губы.

– Слышь, Коломец, – хрипло проговорил он. – А что, коли бы и я захотел оборотнем стать? Помог бы ты мне?

– Знамо, помог бы. А ты хочешь?

Глаза Дерябы блеснули еще ярче:

– Ну!

– Так давай помогу.

Коломец шагнул к Дерябе. Тот глянул на разбойника с опаской и слегка поежился.

– Больно ли это? – спросил атаман.

Коломец улыбнулся, и во рту у него блеснули клыки.

– Чуток потерпишь, зато потом – благодать! – успокоил он. – Протяни руку – я тебя укушу.

Деряба миг поколебался, потом сцепил зубы и вытянул перед собой правую руку.

3

Это было похоже на короткий сон. Сначала тьма. Потом огненные всполохи. Потом – черный лаз. И вот Деряба несется сквозь этот лаз, да так быстро, будто его мчат лихие кони. А потом перед ним кроваво вспыхнуло, и Деряба открыл глаза.

– Я живой? – севшим от изумления и страха голосом спросил он.

– Живее, чем был, – весело ответил Коломец.

Деряба огляделся. Та же комната. Те же стены. Даже куски мяса в тарелке те же самые. А перед ним стоит и скалит рот в ухмылке Коломец.

– Так я теперь, как ты? – спросил, все еще не веря в то, что все закончилось, Деряба.

– Верно! – Коломец засмеялся. – Ну? Что чуешь-то?

Деряба принюхался, повел ухом и ответил с восторгом:

– Много чего! Мир запахами полон! И вижу острей! Ох, и вкусен стал воздух! Вот только… – Глаза Дерябы замерцали так же, как у Коломца. – …Голодно мне что-то.