Жоэль исполнил поручение чужестранца, данное ему именем друидов. Призывный крик, передаваясь с одного поля на другое, дошел до самых отдаленных деревень, и таким образом все племена были извещены о том, чтобы собраться в Карнакском лесу, когда взойдет луна.

Между тем мужчины из семьи вождя второпях увозили с полей зерновой хлеб и складывали его в ямы, вырытые в земле, в сухом месте. В это время женщины, молодые девушки и даже дети складывали под руководством Маргарид разные соленья в корзины, муку в мешки, вливали мед и вино в козьи мехи. Другие укладывали в ящики одежду, белье и бальзам для ран или отмеривали большие грубые полотна для покрышки повозок — во время войны обыкновенно все племена шли на встречу неприятелю, вместо того чтобы ожидать его дома. Все покидали свои дома; рабочих волов впрягали в военные повозки, предназначенные для женщин, детей, одежды и провизии. Мужчины садились верхом на лошадей и составляли кавалерию, молодые люди шли пешком с оружием в руках. Зерновой хлеб закапывался в землю. Стада, предоставленные сами себе, паслись без присмотра на полях, по привычке возвращаясь вечером в свои опустелые хлева; часть скота обыкновенно делалась добычей волков и медведей. Поля оставались невозделанными и от этого после наступал неурожай. Но зато, отправляясь таким образом на защиту родины, галлы, воодушевленные присутствием жен и детей, которых ожидали в случае поражения только позор, рабство или смерть, прогоняли неприятеля от своей границы и возвращались к своим опустошенным полям.

Перед заходом солнца Жоэль вернулся со своими домой, чтобы также принять участие в приготовлениях к отъезду. Гена, жрица с острова Сен, приехала под вечер, как и обещала.

Когда отец, мать и все родные увидели Гену, входившую в комнату, им показалось, что еще никогда в жизни она не была так прекрасна, как теперь, и отец почувствовал сильную гордость, что обладает такой дочерью. На ней была длинная черная туника, перехваченная бронзовым поясом, на котором висел с одного боку золотой серп, а с другого — полумесяц, изображавший луну на ущербе. Гена желала принарядиться для дня своего рождения. Ожерелье и золотые с гранатами браслеты украшали ее руки и шею, которые были белее снега. Сняв плащ с капюшоном, она открыла свои белокурые волосы, заплетенные в косы и украшенные венком из дубовых листьев, как во время религиозных церемоний.

Вождь протянул руки своей дочери, и она радостно бросилась в его объятия. Дети ласкались к Гене, споря о том, кому целовать ее прекрасные руки. Дебер-Труд радостно прыгал, приветствуя свою молодую госпожу. После отца и матери Гена поцеловала Альбиника, Гильхерна, и Микаэля. Никто из родных не был забыт ею, и для всех у нее нашлись добрые, ласковые слова, даже для Рабузигеда, над которым обыкновенно все посмеивались. Затем, счастливая тем, что снова дома, Гена уселась на скамеечке у ног матери, как всегда делала это, будучи ребенком. Маргарид печально сказала ей, указывая на царивший в комнате беспорядок:

— Мы хотели весело и спокойно отпраздновать день твоего рождения, дорогое дитя мое, а между тем ты видишь здесь такой разгром. Скоро дом наш опустеет, так как надвигается война.

— Да, — со вздохом заметила Гена. — Гезу сильно разгневан.

— Дорогая дочь моя, ты святая жрица с острова Сен, скажи же, что делать, чтобы успокоить гнев всемогущего бога? — спросил Жоэль.

— Какая я святая, — сказала молодая жрица — Как и друиды, мы с подругами молимся по ночам под сенью священных дубов, когда взойдет луна. Мы стремимся найти простейшие выражения нашего символа веры, чтобы распространять их среди людей. Мы боготворим всемогущего в его творениях, начиная с огромного дуба, посвященного ему, и кончая скромным мхом, растущим на черных скалах нашего острова, и с небесных светил, движение которых мы изучаем, до ничтожного насекомого, живущего всего один день, с беспредельного моря — до ключа с чистой водой, протекающего под землей. Мы ищем, как исцелять болезни, от которых страдают люди, и воспеваем тех из наших отцов и матерей, которые прославили Галлию. На основании изучения прошлого и различного рода примет мы пробуем предсказывать будущее. Наконец, как и друиды, мы учим детей, внушая им горячую любовь к нашей дорогой родине, в настоящее время находящейся в такой опасности из-за гнева Гезу! И это потому, что галлы слишком долго забывали, что все они — сыны одного и того же бога, и что брат всегда должен чувствовать боль от раны, нанесенной брату!

— То же самое говорил нам и чужестранец, бывший моим гостем, которого я проводил этим утром на остров Сен, — сказал Жоэль.

— Вы можете считать святыми слова этого вождя ста долин. Его вдохновляет Гезу и любовь к Галлии. Это лучший из самых доблестных мужей.

— Как! Он вождь ста долин? Он обладает такой властью? — вскричал Жоэль. — Он отказался назвать мне свое имя! Так ты слышала о нем, дочь моя? Ты знаешь, из какой он провинции?

— Вчера Талиессин с нетерпением ожидал его на острове Сен. Единственное, что позволил мне сообщить вам этот вождь ста долин, что он будет биться за независимость Галлии до последней капли крови. Да сохранит нас Гезу от поражения!

— Увы, дочь моя, как смягчим мы гнев Гезу?

— Надо свято помнить его закон, надо не забывать, что все мы дети одного бога. Кроме того, нужно принести ему человеческие жертвы. Да смирят его гнев жертвоприношения сегодняшней ночи!

— Человеческие жертвы сегодня ночью! — сказал Жоэль — Какие же?

— Разве вы не знаете, что сегодня ночью, когда взойдет луна, принесут в жертву богам трех людей на камнях Карнакского леса?

— Мы знаем, что все племена должны собраться сегодня вечером в Карнакском лесу. Но кто же эти жертвы, приятные для Гезу, дорогая дочь моя?

— Во-первых, Даулас, убивший Гуарне во время его сна. Друиды приговорили его к смерти, и казнь совершится сегодня вечером. Кровь этого низкого убийцы будет хорошим искуплением его греха в глазах Гезу.

— А вторая жертва?

— Наш родственник Юлиан хочет уйти к Армелю, честно убитому им на доблестном состязании, так как он клялся никогда с ним не расставаться. Сегодня ночью, прославляемый пением бардов, он отправится в неизвестные миры к своему другу Армелю. Кровь доблестного юноши, добровольно жертвуемая Гезу, должна быть ему приятна.

— А какая же третья жертва, моя любимая дочь? — спросила Маргарид.

Гена не отвечала. Она склонила свою прекрасную голову на колени к матери и задумалась на несколько минут. Потом поцеловала ее руки и сказала с тихой улыбкой:

— Сколько раз маленькая Гена, будучи ребенком, засыпала вечером у тебя на коленях, в то время как ты пряла, а остальные рассказывали о подвигах наших предков!

— Это правда, моя милая дочь, — ответила Маргарид, лаская белокурые волосы Гены. — И все так любили тебя за твое доброе сердце и детскую прелесть, что говорили шепотом, чтобы не разбудить тебя, когда видели, что ты заснула у меня на коленях.

— А кто же третий, который смягчит гнев Гезу и избавит нас от войны? — спросил Рабузигед. — Кого еще принесут ему в жертву сегодня ночью, Гена?