—Что, у вас пластической хирургии не было?

—Ну, слышала что-то такое, бывало, что уродство какое или шрам, тогда врачи исправляют. Помню, что на такие операции большая очередь была.

—А у нас популярно, и очереди нет, только стоит дорого. А насчёт груди, там гель специальный закачивают, отчего она больше становится.

—Ужас.

—Да нет, некоторым идёт. А теперь ещё мода пошла губы накачивать. Внутрь гель заливают, губы становятся, как вареники.— Я изобразил губами подобие утиного клюва.

—И что в этом красивого?

—Ну, опять же, в отдельных случаях получается неплохо, но чаще всего… фигня получается, короче. Ну, стандарты красоты такие, что делать. Вообще, если там окажешься, для тебя многое дикостью покажется. Например, телефоны.

—Я знаю, что такое телефон,— возмутилась она.— И даже радиотелефон, у нас были хорошие.

—А сотовый?

—Ну, слышала, что такие есть. Используют на Большой земле. Сама не видела, но в журнале читала.

—А теперь представь, что в телефоне том, что размером…— я показал пальцами,— с шоколадку, есть фотоаппарат, видеокамера, а ещё связь с любой точкой мира. Отсюда всякие выверты сознания, нужно непременно сфотографировать свой ужин, голую попу, кота и новое платье, выложить на странице и набрать побольше лайков.

—Чего набрать?

—Так не объясню, вот выкладывает человек на свою страницу то, что сфотографировал, его сразу куча людей видит. А под фотографией на экране есть значок «нравится».

—И что это даёт?

—Ничего. Потом сама разберёшься, глядишь, тоже станешь фотки выкладывать.

—А попу голую зачем?

—Затем, что красиво, особенно, если в неё куча труда вложена, своего или хирурга, сделать себе красивый зад и никому не показывать — это неправильно.

Она задумалась, ничего, если всё так получится, то привыкнет, наш мир, при всех его недостатках, всё же лучше. Хотя бы тем, что там нет тварей, плюющихся кислотой.

—А ваши женщины, они…

—Договаривай,— настойчиво сказал я.

—Ну, как они с мужчинами это делают?

—У тебя вообще никакого опыта нет?

—Ну, кроме как…— она опустила глаза.

—Ясно, значит, никакого. Да, женщины у нас гораздо более раскованы, могут позволить себе всё, включая то, что у вас считается страшным извращением. Особенно, если любят своего мужчину.

—Ну, нам вообще-то Любовь Наумовна рассказывала многое, говорила, что в жизни пригодится. А ещё говорила, что скромность нужна в обществе, а со своим мужчиной стесняться не нужно.

—Умная тётенька,— заметил я.

—А давай свет погасим,— предложила она.— Сегодня по больнице Полина дежурит, я её попросила, чтобы нас не беспокоили.

Я покосился на окно. Шторы частично закрывали свет, но и так было понятно, что снаружи вечер. Если сейчас потушить свет, то через час уже ничего не будет видно. Но и в темноте мне сидеть не хотелось, поскольку впереди интересные события. Я пришёл к компромиссу, соорудил светильник из своего фонаря и пустого стакана. Стакан был вычурный, возможно, даже хрустальный. Свет, проходя через него, много раз преломлялся, отчего по палате бегали зайчики. У фонаря регулировалась мощность, установил самую маленькую.

—Так пойдёт?— спросил я.

—Угу,— она кивнула и присела рядом, а потом и прилегла, свернувшись калачиком.

—Так не пойдёт,— я погладил её по спине.— Переворачивайся.

—Боюсь.

—Не нужно, ты красивая, скрывать это смысла нет.

Она послушно перевернулась на спину, а я начал по одной расстёгивать пуговки халата. Халат, вроде бы, больничный, но довольно нарядный и ткань мягкая. Когда последняя пуговица сдалась, развязал пояс, отбрасывая ткань в сторону. Нежная белая кожа (в этом мире с загаром туго) покрылась пупырками, но явно не от холода. Марина закрыла глаза и предоставила себя в моё полное распоряжение. Ну и хорошо, торопить события я не намерен, тем более что сам ещё не до конца восстановился. Акт любви, если и будет, то короткий и скомканный. Пусть тогда она получит больше ласк.

Провёл кончиками пальцев по коже, соски на небольшой груди немедленно вскочили, а дыхание её стало сбиваться. Поглаживания перешли на живот, потом вернулись к груди, переместились на шею. Реакция становилась всё более явной, когда перешёл к ласкам сосков, она открыла глаза.

—Дима…

—Марина?

—Ничего, продолжай.

Вдоволь наигравшись с её верхней половиной, я переместился ниже. Подцепил пальцами простые хлопковые трусики, после чего медленно стянул их. Сопротивления не было, хотя лицо её залила краска, видная даже в слабом свете светильника. Глаза её были закрыты, а на лице она всеми силами старалась сохранить выражение невозмутимости. Получалось плохо. Небольшого усилия хватило, чтобы развести её ноги в стороны. Ноги худые, но, в целом, фигура неплохая. А промежность заросла волосами, с эпиляцией незнакома, да тут и условий нет. Впрочем, кому это когда мешало.

—Что ты делаешь?— спросила она встревоженно, открыв глаза, когда я перешёл к более откровенным ласкам.

—Не думай о том, что я делаю, названия всего этого я тебе потом перечислю, будет небольшой разбор полётов. Пока думай о том, нравится тебе это или нет. Можешь снова закрыть глаза.

Она вняла моему совету, а я занялся ей вплотную. Не скажу, что пришлось много стараться, уже через пару минут девочка застонала и несколько раз вздрогнула, стиснув бёдра. Глаза открылись, она смотрела на меня испуганным взглядом.

—Вот видишь, ничего страшного,— сказал я с улыбкой и поцеловал её в губы.— Но процесс этим не исчерпывается, я собираюсь многому тебя научить. Приступим?

—Начинай,— едва слышно произнесла она, обхватывая меня руками и прижимая к себе.

Отлёживался я ещё два дня. Не скажу, что так уж тяжело было после работы с артефактом, хотя и слабость не сразу ушла, просто лежал я теперь не один, Марину как-то очень удачно освободили от работ, предоставив нас друг другу. В таких условиях желание вылезать из постели в голову не приходит. Больницу мы покинули утром следующего дня. Перебрались ко мне в номер, каковым оставался класс английского языка.

А на третий день в нашу обитель постучался Коростин, сказав, что есть дело. Натянув портки, я отправился открывать. Марина, которой одеваться было лень, просто нырнула под одеяло.

—Добрый день,— я открыл дверь и впустил инженера внутрь.

—Добрый,— он огляделся, нашёл стул и присел на него.— Не хотел тебя отрывать, но есть дело.

—По нашему вопросу?

—Да. Если в двух словах, то отправляемся с караваном на запад. Сегодня вечером.