— Ушли, — с досадой констатировал Плетнев. — Теперь ни черта не узнаем.

— Наблюдай дальше, — сказал ему Щеткин.

Водитель Вертайло посмотрел вслед своему удалившемуся за «Газель» патрону, затем зевнул, оглянулся и поправил рукой мотню на штанах. Потом еще немного постоял, словно обдумывал, за какое дело взяться перво-наперво, смачно сплюнул на асфальт и неспешной походкой обошел машину. Затем, засучив рукава рубашки, открыл кузов «Газели» и залез туда.

— И этот скрылся, — сказал Плетнев. — За кем теперь прикажешь наблюдать?

— За машиной, — отозвался майор. — Если, конечно, у тебя нет других предложений.

Через некоторое время водитель спрыгнул из кузова и, не заперев дверцу, зашел за машину.

— Надоело сидеть! — сказал Плетнев. — Чувствую себя охотником в засаде. Дерьмо!

— Ну так иди прогуляйся, — насмешливо посоветовал ему Щеткин.

— А что, это мысль!

Плетнев быстро открыл дверцу машины и выбрался наружу.

— Антон! — крикнул ему вслед Щеткин. — Ты с ума сошел. Он же тебя узнает!

Плетнев махнул рукой и, не оборачиваясь, перебежал через дорогу.

— Чтоб тебя… — тихо выругался Щеткин, наблюдая за передвижениями Плетнева. — Как мальчишка!

Плетнев между тем достиг стены рынка и, пригнув голову, двинулся вдоль этой стены к «Газели». Шел он быстро, ловко и бесшумно, как настоящий охотник.

— А еще охотиться не любит, — пробормотал Щеткин. — Прямо индеец!

Добравшись до машины, Антон пригнулся еще ниже и быстро, одним ловким движением, запрыгнул внутрь «Газели».

— Ну, тебе виднее… — тихо сказал Щеткин, словно продолжая спор с младшим коллегой. — Хотя…

Вертайло, мужчина в кожаном пиджаке и коротышка-водитель вышли из-за «Газели». Бывший прапор и «черный пиджак» забрались в салон машины. Водитель двинулся было к «Мерседесу», но тут Вертайло высунулся из окна и что-то сердито ему крикнул, показывая на незапертую дверцу кузова.

— Неужто заметили? — усмехнулся, наблюдая за этой пантомимой, Щеткин. — Ай да шпионы!

Водитель с недовольным видом (видать, Вертайло здорово его приложил) вернулся к «Газели» и закрыл дверцу кузова. Махнул рукой Вертайло — дескать, все в порядке, можно ехать. Затем повернулся и быстро зашагал к «Мерседесу», а «Газель» тронулась с места.

— Вот черт… Щеткин поспешно завел машину.

Мы едем-едем-едем в далекие края, хорошие соседи и добрые друзья…

Детская песенка уже минут пять вертелась у Плетнева в голове. Привязалась и никак не хотела отпускать. Прямо наваждение какое-то.

Машину тряхнуло на ухабе, и Антон Плетнев поморщился. Он сидел на полу «Газели», между коробок с памперсами. С коробок ему приветливо улыбались розовощекие физиономии малышей. Плетнев подмигнул ближайшему малышу. Затем приподнялся и осторожно выглянул в небольшое оконце, ведущее в кабину.

Хорошие соседи и добрые друзья…

Плетнев увидел острый затылок молодого человека в кожаном пиджаке, лобовое стекло, дорогу. Вертайло не было видно. Однако Плетнев услышал его глуховатый голос.

— Валера, я в последний раз с ним работаю, понял? Они еще месяц назад нас чуть не подвели.

«Черный пиджак» что-то тихо ответил, не отводя взгляда от дороги.

— Ты думаешь? — недовольно спросил Вертайло. «Черный пиджак» ничего не ответил, лишь кивнул. Замолчал и Вертайло, видимо, обдумывая его слова. Около минуты ехали молча. Затем Вертайло снова заговорил, голосом взвинченным и сердитым:

— Я не верю в эти сказки про налет, про то, что всех постреляли… Что хочешь со мной делай.

«Черный пиджак» что-то коротко сказал таким тихим голосом, что Плетнев снова не расслышал его ответ. Зато бывшего прапора было слышно хорошо.

— Они имеют дело с опытным человеком, поверь мне! — раздраженно заговорил он. — Если они думают, что меня так легко обвести вокруг пальца, они сильно ошибаются. Я человек мирный, но если они хотят, чтобы я показал зубы…

— Плюнь и разотри, — перебил его «черный пиджак», повышая голос. — Ты, между прочим, только в плюсе. Партия у тебя, задаток ты уже получил. Не понимаю, чем ты недоволен? Все идет путем.

— Мне плевать! — рявкнул в ответ Вертайло. — Я получаю товар и сразу его сдаю. За деньги. Это мой принцип, и я не намерен от него отступать.

— Я понимаю, понимаю. Чего ты так кипятишься?

— Да надоело уже слушать этот бред! За кого они меня, вообще, держат? Что я им, пацан из подворотни? Ей-богу, скоро возьму ствол и начну сам отстреливать эту шваль! Достали, бля!

— Ну, со стволом у тебя проблем не будет, — посмеиваясь, сказал «черный пиджак». — Ствол не член, перезарядил — и порядок.

«Черный пиджак» сипло хохотнул.

— Зря скалишься, — угрюмо сказал Вертайло. — В нашем деле без уважения нельзя. Дашь слабину — сразу в дерьмо втопчут. Вокруг одни волки. Даже не волки — шакалы.

— Шакалы обычно на падаль прут, Миша. А волки предпочитают свежую кровь. Пока тепленькая.

— Умный, да?

— Просто передачи про животных люблю смотреть. И тебе советую. Иногда много интересного показывают. Есть, например, такие зверьки — лемуры. Лупоглазые, пугливые, с пальцами врастопырку, как у нового русского. Так вот, эти лемуры…

— Уймись. Я тебе про дело, а ты мне про лемуров. Хрень какая-то.

Сидя в кузове, Антон Плетнев внимательно прислушивался к разговору.

— Мне не хватало еще перевозкой и хранением заниматься, — продолжал ворчать Вертайло и стукнул по чему-то в ногах, вероятно, по сумке, которую взял из ячейки камеры хранения (Плетнев видел, как дернулась его рука, обтянутая светлой льняной тканью).

— А ты его выбрось, — смеясь, посоветовал «черный пиджак». — А лучше в милицию сдай. Я помогу. Орден получишь!

«Ага. Значит, все-таки милиция, — подумал Плетнев. — Ну-ну. Болтай дальше».

— Заткнись! — рявкнул на собеседника Вертайло. — И не зли меня! Я и так на пределе.

Продолжая прислушиваться к болтовне в кабине, Плетнев достал из кармана небольшой нож. Выщелкнул лезвие и повернулся к ближайшей коробке.

— Прости, парень, ничего личного, — шепнул он изображению малыша, затем воткнул нож в картонную коробку и аккуратно, по шву, взрезал ее.

Проделав эту работу, Плетнев сложил нож и убрал его в карман, а взамен достал из кармана маленький фонарик, размером не больше шариковой ручки. Включил его и сунул в зубы, направив маленький, тусклый сноп света на коробку. Плетнев пощупал упаковку подгузников и не обнаружил ничего подозрительного. Он прощупал следующую. Затем, нахмурившись, достал ее из коробки.