– Я вас слушаю, – Мирцхулава говорил по-русски с чудовищнымакцентом. Кроме грузинского, в нем неуловимо присутствовал и немецкий. – Мнемного рассказывали о ваших способностях, господин Дронго. Мои друзья вШвейцарии с восхищением говорят о ваших расследованиях.

– Такие слухи всегда немного преувеличены, – отмахнулсяДронго. – Скажите, господин Мирцхулава, у вас давно работает дочь генералаГургенидзе?

– Называйте меня просто Гурамом, – предложил хозяинкабинета. – А Этери работает у нас уже два года. Такое несчастье случилось с ееотцом! Мы все очень уважали генерала Гургенидзе.

– Вы его хорошо знали?

– Его вся республика знала. Но я лично виделся с ним всегонесколько раз. Не могу сказать, что мы были близко знакомы. Моя жена дружила сего дочерью. Мы несколько раз встречались на банкетах и в ресторанах.

– Почему дружила? – улыбнулся Дронго.

– Что? – не понял Мирцхулава.

– Почему вы сказали об этом в прошедшем времени? Разве онисейчас не дружат?

– Конечно, дружат. Наверно, я оговорился. Знаете, я давноуже не говорю по-русски. Мне трудно подбирать слова. Извините меня…

– Мы можем перейти на английский, – предложил Дронго. – Я,конечно, не полиглот, но английский знаю так же, как и русский.

– Прекрасно, – обрадовался хозяин кабинета, – мне будетзначительно легче. Вся наша переписка с центральным аппаратом идет только наанглийском. Моя семья уехала на Запад еще в восемьдесят пятом году. У меня мамаеврейка. Сначала мы жили в Израиле, потом перебрались в Англию. Оттуда я уехалучиться в Швейцарию. Поэтому английский и немецкий знаю как родной грузинский.А вот русский начал забывать.

– И тем не менее вы употребили прошедшее время. Это оговоркаили?..

– Только оговорка, – взмахнул руками Мирцхулава. – Ну,конечно, они дружат до сих пор. Такая страшная потеря для Этери. Сначала онаразвелась с мужем, потом смерть отца…

– Вы знаете ее мужа?

– Конечно, знаю. Прекрасный человек, дипломат, очень перспективный.Его недавно назначили нашим советником в посольство Англии. Это в таком молодомвозрасте! Не сомневаюсь, он будет послом нашей страны где-нибудь на Западе. Онвполне достоин такой должности. С ним мы виделись гораздо чаще. И совсемнедавно, несколько дней назад…

– Извините, – перебил его восторженные высказывания Дронго,– но Этери развелась с мужем достаточно давно, а вы сказали, что видитесь с нимчасто.

– Да, – кивнул Гурам, – мы друзья независимо от нашихсемейных отношений. Говорят, вчера он героически защитил женщину от бандитов ибыл ранен. Причем женщина – офицер нашей службы безопасности. Вы можете себетакое представить?! Я думаю, ему дадут орден за мужество.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Дронго, – и он будет вполнедостоин этой награды. Значит, дочь генерала вы взяли потому, что она дружила свашей женой? Или они подружились позднее?

– Какая разница? Мы дружили семьями. И до сих пор у насхорошие отношения.

– И вас устраивает ее работа?

– Что? – снова переспросил несколько растерявшийсяМирцхулава.

– Я спрашиваю, вас устраивает ее работа в качествезаместителя пресс-секретаря вашей компании? Насколько я знаю, впредставительстве вашей компании работает не так много людей. И не совсемпонимаю, зачем вам заместитель пресс-секретаря? Или у вас бывает так многоинформации?

– Много, – нервно дернулся хозяин кабинета, – очень много.

– В таком случае мне интересно познакомиться с деятельностьюгоспожи Этери Гургенидзе-Гозалишвили. Увидеть ее кабинет, почитать ее статьи.

– Она не пишет статьи, – сразу отреагировал Гурам. – Онаготовит аналитические материалы, обобщает их для нашей компании.

– И в день убийства случайно оказалась дома? – уточнилДронго.

– По-моему, был выходной день, – сообщил довольный собойМирцхулава. И даже улыбнулся.

– Этери сказала мне, что отец, приезжая домой во времяобеденного перерыва, часто просил принести ему еду в кабинет. От зданияМинистерства внутренних дел до их дома добираться не так долго. Минутпять-шесть.

– Верно, – продолжал улыбаться Гурам. – Ну и что?

– А от вашего офиса до дома генерала ехать не меньшеполучаса.

– Тоже правильно. Не понимаю, зачем вы мне говорите об этом?

– Если Этери часто подавала отцу в кабинет горячий обед, токаким образом она сочетала свою заботу об отце с успешной деятельностью в вашейкомпании? Или она успевала во время перерыва выйти из офиса, доехать до своегодома и сразу вернуться обратно? Вы не находите это странным?

Улыбку словно стерли с лица Гурама. Он задумался, потомвздохнул и покачал головой:

– Тяжело иметь дело с таким человеком, как вы. Нужноговорить только правду и одну правду, как в суде. Я думаю, что вы умный человеки все сами понимаете.

– Что я должен понимать?

– Какой вы странный, – снова попытался улыбнуться Гурам, –разве вы не понимаете? Дочь генерала, заместителя министра внутренних дел. Еедядя – начальник следственного управления прокуратуры республики. Муж – мойприятель и очень перспективный дипломат. Ну разве в таких случаях можноотказать и не взять на работу молодую женщину? Не важно, чем именно оназанимается, главное, что приносит ощутимую пользу. Мы используем ее так, каксчитаем нужным. А штат нам утверждают в Нью-Йорке.

– И они знают, что вы берете сотрудников, руководствуясьанкетными данными их родственников?

– Ну зачем вы так? У нас маленькая страна, все друг другазнают. Ну почему я должен был отказывать жене моего друга? Это даже неприлично.Между прочим, Билл Клинтон, когда стал президентом Америки, перетащил вВашингтон всех своих друзей из Арканзаса. А потом Буш сделал то же самое,назначив на ведущие должности своих знакомых из Техаса. Так устроен мир, и ненужно считать, что мы совершили нечто предосудительное.

– Она у вас только числилась, – понял Дронго.

– У нас все работают, – возразил Мирцхулава, чуть повысивголос. – Мы представители солидной фармацевтической фирмы и не можем себепозволить иметь бездельников. А степень вклада каждого в общее дело оцениваетгенеральный представитель.

– То есть вы?

– Именно так. И я вполне доволен работой Этери Гургенидзе.Между прочим, она уже давно вернула фамилию своего отца.

– Не сомневаюсь, что она – ваш лучший сотрудник. Я могуузнать, кто именно просил вас взять ее на работу?