– Я же сказал, что моя супруга и Этери…

– Вы не тот человек, господин Мирцхулава, который будетслушаться своей супруги. Тем более в бизнесе. Вы слишком много лет провели наЗападе. Повторю еще раз мой вопрос: кто рекомендовал вам взять на работу ЭтериГургенидзе?

– У вас ложные представления о жизни на Западе, – дернулсяГурам. – Я мог сам предложить Этери устроиться к нам на работу.

– Только не говорите, что вы были в нее влюблены, – пошутилДронго. – Или мне спросить вас в третий раз? А может, лучше пройтись покабинетам ваших сотрудников, узнавая, кто рекомендовал в вашу компанию госпожуЭтери Гургенидзе и как хорошо она справляется со своей работой?

– Не нужно, – прохрипел Гурам. – Ее просил взятьпредставитель американского фонда Карнеги. Они как раз сидят в нашем здании.Это их офис, а мы у них арендуем часть помещения.

– Кто именно?

– Господин Вейднер. Брэтт Вейднер. Но это закрытаяинформация.

– Можете не беспокоиться. Я не собираюсь давать интервью вгазетах. И чем он объяснял такую заботу?

– Ничем. Я не спрашивал. В нашем деле нужно понимать сполуслова. Мы играем вместе на теннисном корте, и Вейднер посоветовал мне взятьЭтери на новую должность. Мне специально выделили новую ставку, и я решил, чтоона ей подойдет. Тем более молодая женщина из такой хорошей семьи…

– И больше он не интересовался ее работой?

– Никогда. Вейднер достаточно порядочный человек, что бы онем ни говорили. Я думаю, что его попросил об этом кто-то из друзей генерала. Ия с удовольствием выполнил его просьбу.

– Госпожа Гургенидзе по-прежнему работает по «скользящемуграфику»?

– Пока да. – Мирцхулава вложил в свой ответ весь сарказм, иДронго его понял.

Он поднялся из кресла.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

Мирцхулава поднялся тоже. Протянул руку:

– Надеюсь, наш разговор останется между нами. Но я вамобещаю подумать и уплотнить график госпожи Гургенидзе.

– Не сомневаюсь, что вы так и сделаете, – иронически заметилДронго, – особенно после смерти ее отца. До свидания. – И вышел из кабинета.

Приехавший с ним офицер поднялся со стула в приемной. Ониспустились вниз, прошли к входным дверям, где дежурили два охранника. Дронгоспросил одного из них:

– А где находится представительство фонда Карнеги?

– На втором этаже, – услышал он в ответ, – но ихпредставителя сейчас нет. Господин Вейднер и его заместитель улетели в США.

– И неизвестно, когда вернутся?

– Известно, – улыбнулся охранник, – они вернутся черезнесколько дней, в начале следующей недели.

Очевидно, что-то поменялось в лице Дронго, потому чтоохранник запнулся и больше ничего не сказал. Пробормотав слова благодарности,Дронго вышел к машине. Посмотрел на часы.

– Мне нужно срочно встретиться с помощником генералаГургенидзе, – обратился он к своему сопровождающему.

Офицер достал мобильный телефон и набрал номер Нодара.Выслушав его распоряжение, согласно кивнул, убрал аппарат и повернулся кДронго:

– Вам разрешили встречу с Чхиквадзе. Только он сам приедет кМерабу, чтобы с вами побеседовать. Нодар просил сказать, что вам не нужноездить в МВД.

– Хорошо, – согласился Дронго. – В таком случае возвращаемсядомой.

Они сели в автомобиль и развернулись в обратную сторону.Когда проехали два квартала, водитель обратил внимание на странный «Ниссан»,который ехал за ними от здания фармацевтической компании. Водитель свернул вбоковую улочку, и «Ниссан» пронесся мимо.

– Кажется, нам сели на хвост, но потом поняли, что мы ихзаметили, и уехали, – доложил водитель.

После этого они покрутили по городу еще около часа, чтобыубедиться в отсутствии всяких наблюдателей. И лишь затем отправились к домуМераба, где их уже ждал Виталий Чхиквадзе, бывший помощник генерала Гургенидзе,офицер полиции, с которым погибший генерал работал все последние годы.

Чхиквадзе был высокого роста, красивый, подтянутый, спышными темными усами. Он был в штатском костюме, надеть который его, очевидно,попросили сотрудники Нодара. Гость сидел в гостиной и стремительно поднялся,когда туда вошел Дронго.

– Добрый день, – протянул руку Дронго, – я хотел с вамипоговорить. Извините, что заставил вас сюда приехать. Меня обычно называютДронго.

– Виталий Чхиквадзе, – отчеканил офицер.

– Садитесь, – предложил Дронго, – вы были в последние годыпомощником генерала Гургенидзе?

– Да, – ответил офицер, усаживаясь на место. – Я был егопомощником.

– Я понимаю, что о покойниках плохо не говорят, но, может,вы смогли бы охарактеризовать вашего начальника, его слабые и сильные стороны?

– Умный был человек, – сразу ответил Чхиквадзе, –дисциплинированный, толковый, грамотный. Очень отличался от других работниковполиции. Его все любили и уважали. Настоящий мужчина был. Гордый, честный,смелый.

– Это его положительные качества, – согласился Дронго. – Аотрицательные? У него были отрицательные черты характера?

– Не было, – убежденно ответил Чхиквадзе. – Толькоположительные. Он был такой сильный.

«Только этого не хватало, – подумал с нарастающимраздражением Дронго, – нарваться на экзальтированного офицера полиции, которыйк тому же был влюблен в своего руководителя».

– У каждого человека есть положительные и отрицательныестороны, – пояснил он. – Вы работали с генералом несколько лет. Может, сумеетевспомнить о его недостатках? Поймите, я спрашиваю об этом не из праздноголюбопытства. Мне нужно знать, каким был Гургенидзе, чтобы понять, почему егоубили.

– Ясно, – чуть нахмурился Чхиквадзе. – Он был очень смелыйчеловек…

– Вы уже говорили.

– Нет, не в том смысле. Он был слишком смелый, никого неслушал, никого не боялся. Честный был. В нашей полиции давно не было такихофицеров.

– Он был вспыльчивым или рассудительным человеком?

– Скорее рассудительным, – подумав, решил Чхиквадзе.

– В последнее время вы не замечали ничего странного в егоповедении? Может, он изменился, стал более нервным, переживал?

– Мы все изменились, – философски заметил Чхиквадзе, – но онбыл такой, как всегда.

– И вы ничего не замечали?