Больше она мужа не видела.

В Ярославских газетах появилась маленькая заметка о том, что прошёл закрытый судебный процесс по делу «приспешников врага народа Н. Н. Зимина». Далее перечисление фамилий «приспешников». И среди них фамилия Ивана Поспелова. Статья заканчивалась: «Все эти предатели получили по заслугам. И пусть каждый, ещё не разоблачённый враг народа, помнит, что от справедливого суда народа он не уйдёт».

Через неделю Соня получила по почте повестку в районный отдел НКВД. Видимо, Ваня бросил в почтовый ящик Сонино отказное письмо.

Сотрудник НКВД долго молча рассматривает Соню. Пальцы его выстукивают по столу какую-то нервную дробь. Потом он раскрывает чёрную папку, и Соня видит лист бумаги со своей подписью.

Текст был напечатан на пишущей машинке. В тот злополучный вечер Соня, подписывая отказную бумагу, не обратила внимания, что подписывает печатный текст.

– Это Вы печатали? – слышит она голос чекиста.

Соня кивает головой. И ей становится страшно. Ведь это печатал Ваня. Но тут же она берёт себя в руки: на столе Вани стоит машинка «Ундервуд». И все партийные доклады Соня печатала под диктовку Вани. Всё-таки она учитель – гарантия, что в тексте не будет грамматических ошибок.

– На какой машинке печатался текст? – слышит она бесцветный голос.

– Ундервуд, – произносит Соня мёртвым голосом.

– А ну, попробуйте напечатать что-нибудь.

Соня бросает взгляд, куда указывает чекист. В углу комнаты на отдельном столе стоит пишущая машинка.

– Эта марка машинки мне не знакома, потому…

– Понимаю, – прерывает её чекист, – всё равно пробуйте.

Соня садится перед машинкой. Сначала неуверенно, а потом всё быстрей печатает: «У лукоморья дуб зелёный; златая цепь на дубе том: и днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом».

– Не надо кругом. Пожалуйста, прямо, – насмешливо говорит чекист. – Печатайте: я София Наумовна…

Соня оглядывается на чекиста:

– Простите, не София, а Софья.

– Как прикажете, – усмехается тот. – Пожалуй, здесь недоработка советской орфографии. Впрочем, оба варианта возможны.

Соня слышит булькающий хохоток. И потом жёсткий голос:

– Софья Наумовна Поспелова, в девичестве Иоффе, года рождения… сообщаю…

– Что я сообщаю? – Соня испуганно оглядывается на чекиста.

– Как что!? Отказываетесь от своего мужа Поспелова Ивана, как от врага народа, – зловеще шепчет ей на ухо чекист, стоя за её спиной.

Соня вскакивает со стула, отталкивая склонившегося над ней мужчину.

– Я уже об том писала. Сколько можно? – выкрикивает она отчаянно.

– Столько, сколько нужно, – слышит она ядовитый голос. – Не хотите писать. Значит, муж Вас заставил написать?

Соня вдруг видит перед собой лицо Вани и слышит его голос: «Мужайся».

В ней вспыхивает отчаянная ненависть к своему мучителю. Этому сотруднику НКВД. И она печатает фразу: «отказываюсь как от врага народа».

– Вот это уже дело, – чекист, почти дружелюбно смотрит на Соню, – взгляните: это ваша подпись?

Перед Соней лист с её подписью. Она бессильно кивает головой.

– Вот и чудненько, – слышится елейный голос. Соня удивлённо смотрит на чекиста.

– У меня больше нет вопросов, – говорит он, – а сейчас пройдите в соседнюю комнату. Там Вас ждут.

Соня встала, направилась к двери. И уже на выходе слышит опять голос чекиста:

– Софья Наумовна, Вы и своим близким пишете письма на машинке?

Соня останавливается, собравшись с духом и мельком взглянув на чекиста, отвечает:

– Вы же понимаете, НКВД не мог входить в круг моих близких.

И опять булькающий смешок за спиной, и опять елейный голос:

– С сегодняшнего дня Вам придётся смириться с фактом, что в кругу Ваших близких появился Народный комиссариат внутренних дел.

Соня чувствует, как холодная испарина покрывает всё её тело. И жуткая, убийственная мысль поражает её: «Они хотят меня сделать своим агентом».

В соседней комнате опять человек с таким же смазанным лицом. Поразительно, как они все на одно лицо. И такой же невыразительный голос:

– Софья Наумовна, Вы получите новый паспорт, где будет отсутствовать свидетельство о браке. Вы останетесь на своей прежней фамилии, или Вас записать под девичьей, Иоффе?

– Оставьте – Поспелова, – Соня со страхом ждёт ответа чекиста. Но слышит почти дружелюбное:

– Разумно, всё-таки русская фамилия.

Соне хочется крикнуть: «Вы – антисемит». Гневно, откуда силы взялись, взглянула на чекиста. И вдруг встречает умный, почти сочувствующий взгляд. И звучит его спокойный голос:

– С прежней фамилией Вас легче контролировать, – и, почти шёпотом, – я бы Вам рекомендовал, как можно скорее покинуть Ярославль, – и уже громко и отчётливо, – за паспортом – в следующий понедельник. Подпишите эту бумагу с Вашими новыми паспортными данными. Кстати, на всякий случай запомните моё имя: Свистунов Семён Аркадьевич, старший майор государственной безопасности.

Окинул фигуру Сони омерзительно похотливым взглядом. Будто раздел её. Соня бросила на него презрительный взгляд. И встретила вдруг опять добрую, благожелательную улыбку. «Как они умеют менять своё лицо. Как бы мне не попасться на их удочку. Страшно, какую ещё наживку они мне предложат», – эта трезвая мысль была мгновенно смята, будто ударом молотка по черепу. Вопрос, который всё время звучал у неё в голове. Но именно сейчас, здесь, в помещении НКВД, мгновенно привёл её в ужас: «Ваня расстрелян?» И решение: она пойдёт на всё, лишь бы узнать, что с Ваней?

Пришла домой. Из школы, где она работала, пришло письмо. Директор школы вежливо напоминал, что время её отпуска, взятого за свой счёт, заканчивается. Просил зайти до окончания отпуска.

Тут же собралась. Благо школа рядом. Уроки уже закончились, так что учеников она не встретит. В школе, конечно, уже известно всё про Ваню. Так что косых взглядов не избежать. Особенно больно видеть враждебные взгляды школьников. Ещё недавно – любимая учительница. Впрочем, насколько это было искренне. Как-то случайно услышала разговор о себе двух учителей: «Вон красавица наша, Сонька Поспелова опять на доске почета. Ещё бы. Муж-то её нынче, какой партийный бонза».

А когда Николай Николаевич Зимин был расстрелян, опять подленький слушок пополз среди учителей школы: «Скоро и до Поспелова доберутся». Всё это докладывала на ухо Соне её лучшая подруга Настя Романова. «Долго ли Настя будет лучшей подругой?» – тогда ещё подумала Соня.

И вот сейчас она идёт по коридору школы. Видит, как сторонятся её бывшие товарищи по работе. Лёгкий кивок, и тут же отводят глаза. А то и вовсе не замечают. Вот толпа школьников высыпала из класса. Верно, с продлёнки. Увидев её, замерли. Никто не сказал: «Здравствуйте Софья Наумовна». Когда она прошла мимо, загалдели. И Соня слышит за спиной: «Предательница». Вот, наконец, и кабинет директора. Дальше идти, просто не было сил. В кабинете школьный народ. Директор привстал со своего стула. Улыбнулся Соне так, что её чуть не стошнило. Присутствующие в кабинете учителя как-то бесшумно растворились. Ни один не поздоровался с ней. Вышли из кабинета, в упор не видя Соню. А за их спинами шмыгнула и лучшая подруга, Настя Романова. Однако успела пожать руку Соне, но так чтобы никто не видел.