Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что же с ним происходит?
Неважно.
Сегодня она все выяснит.
Она отвезла Нуру в сад пораньше, чем обычно, но вместо того чтобы как обычно поехать в магазин, позвонила туда и сказала, что заболела.
Останется сегодня дома.
Чтобы застать мужа, когда тот проснется.
Теперь ему не убежать.
Она решила проявить строгость.
Чем ты занимаешься, Гуннар?
Нура скучает по тебе.
Я тоже скучаю.
Господи, это не может так продолжаться!
Сюсанне ни одного дня в жизни не пропускала работу, но сегодня особый случай.
Она все узнает.
Сегодня.
За окном на кухне мелькнуло какое-то движение, когда она пошла поставить чашку из-под чая в раковину.
Еще одна машина.
На пассажирском сиденье фотограф.
Что не так с этими журналистами?
Неужели нельзя оставить семью в покое?
Венке рассказала, что Хольм из одиннадцатого дома видел одного из них у себя в саду – журналист фотографировал дом Лундгренов, выслеживая семью.
Какой ужас.
Что будет следующим?
Рыться в их мусорных баках?
Неужели этой семье мало горя?
Открыв холодильник, Сюсанне вдруг опять ощутила страх, с которым проснулась несколько дней назад, страх, который не отпускал.
А что если бы это случилось с Нурой?
Проклятье…
В голове сразу возникли картинки, и Сюсанне стала бегать по дому в поисках успокоительного, которое прописал врач, но так и не смогла найти его.
Скоро будут похороны.
Рубена.
Уже завтра.
Она подумала, нужно ли ей пойти. Так принято? Поскольку живут они рядом, она вроде бы обязана? Выказать сочувствие и поддержать. Или наоборот? Лучше воздержаться? Из уважения к семье. Чтобы они не чувствовали на себе давления. От всех этих соболезнований. Как тут принято? И как будет лучше для Лундгренов?
Сюсанне решила, что лучше не ходить.
Она была немного знакома с Вибеке, можно сказать, шапочно. Ее муж едва кивал в знак приветствия, но как-то что ли неохотно, и только если Сюсанне здоровалась первой. Как его там звали? Ян-Оттар? Ян-Отто? Как-то так. Что-то с ним не то. Ходили всякие слухи, им, конечно, не стоит доверять, но все же…
Сюсанне взяла яйца, взбила их с молоком, тимьяном и зеленым луком в миске и вылила ее содержимое в сковородку на плите. Как же приятно съесть поздний завтрак. Мужу тоже достанется. Перед тем, как она ему все выскажет, хе-хе. Улыбнувшись, она включила радио, когда перед домом остановилась машина. Затем еще одна. Сюсанне отодвинула штору в сторону. Что это еще такое? Из первой машины вышел полный мужчина с рыжеватой бородой, показывая на что-то рукой. Подал какой-то знак второй машине, которая остановилась на другой стороне улицы. Бородач пошел по их гравиевой дорожке, за ним вплотную следовал молодой человек в костюме. За ними на улице выстроилась колонна из машин. Что за внезапная суета?
Что тут творится?
Сюсанне Вал Педерсен быстро сполоснула руки под краном и вытерла их о штаны, выходя в коридор. Она едва успела подойти к двери, когда в нее позвонили.
– Гуннар Педерсен?
– Он живет здесь, но сейчас спит. Я могу вам чем-то помочь?
– Меня зовут Холгер Мунк. Это Фредрик Риис. Мы из полиции.
– Что? Что-то случилось?
Она видела, как на улице что-то происходит.
Группа журналистов.
По пути к ее дому.
– Но почему?..
Ей сунули в лицо какую-то бумажку.
– Нам придется попросить вас разбудить его.
4
30
Одиннадцатилетний Кевин Мюклебюст сидел на заднем сидении «Тойоты Короллы» и мечтал только об одном – исчезнуть. Как это может произойти, он пока не знал, но так будет лучше для всех. Для мамы уж точно. Ведь это была его вина. Что ей приходится ездить на этой старой машине. Такой ржавой, что чуть не разваливается. Вот она снова заглохла в каком-то богом забытом месте, со всех сторон окруженная лесом. Вчера вечером он снова подслушал их разговор в гостиной. Мамы с Элсебет, одной из ее подруг, часто приходившей в гости смотреть «Большого брата[17]». И мама опять сказала это: А ведь я могла бы быть там, в телевизоре. Не с таким телом, конечно, господи, но раньше, когда я выглядела лучше. Хорошо хоть грудью не кормила, иначе бы и от нее ничего не осталось. Стены в квартире были тоненькими, как картон, и Кевин привычно натянул одеяло на голову – это немного помогало. А потом ему снова приснился тот сон, всякий раз приносивший радость. Во сне к нему являлся ангел и забирал с собой в другое место, а когда мальчик просыпался, ему снова приходила в голову мысль – для всех будет лучше, если его не станет. Но он не знал, как это осуществить.
Раньше мама была молодая и красивая, и все мужчины оборачивались ей вслед, где бы она ни шла, а однажды в Осло ее на улице остановили и предложили стать моделью. Она могла заработать кучу денег и жить в Нью-Йорке в шикарном пентхаусе, а не в этой убогой подвальной квартиренке, но, к несчастью, забеременела и не успела вовремя об этом позаботиться, а потом стало уже поздно, жизнь ее была разрушена, и она ничего не смогла с этим поделать.
Мама закончила говорить по телефону и со вздохом села обратно в машину. Повернув к лицу зеркало, она проверила, не стерлась ли губная помада, потом обернулась к сыну и посмотрела на него.
– Почему моя жизнь – такое говно, Кевин? Можешь мне объяснить?
Он осторожно пожал плечами.
– Взять только эту машину. Ну почему? Почему я не могу иметь нормальную, как у других? Новую. Внедорожник? С полным приводом, люком на крыше и багажником для лыж, к примеру «Мерседес». Представь себе
