Выбрав пару лошадей, Костя навьючил их сумами, набрав овса, воды, провизии, тонких кошм (сойдут за одеяла).

Эльвёр в это время потихоньку каталась на воронке, осваиваясь в роли кавалерист-девицы.

– Поехали!

Ведя в поводу вьючных лошадей, Эваранди и Эльвёр направили гнедого с вороным на юг, вдоль правого берега Непра.

Кенугард. 25 июня 871 года

Роскви, как мог, высматривал друга по берегу Непра, но мало что примечал. Оставалось надеяться, что загаданная встреча в Кенугарде-Киеве все-таки случится.

Приходилось лишь гадать, как Эваранди станет добираться до «конечной остановки» – по воде или посуху. Зная Костину предприимчивость, Валерка не слишком беспокоился о путях, знать бы только, что с Костяном все в порядке.

Наблюдения за берегом длились весь день и захватили утро следующего, а к полудню викинги подгребали к Кенугарду. Днепр разлился привольно, словно раздвигая берега. Вода, слитая со всей Русской равнины, текла плавно, величественно даже, обнажая намывные островки, низкие и голые, сплошной ил да песок.

Славины называли их «выспами» – выспевающими островками. Вот продержится высп хоть пару половодий, зарастет ивняком, покроется лопухом да мать-и-мачехой, тогда станут величать его отоком. А уж когда лесок примется на отоке – все, можно уже и назвать как-нибудь. Созрел остров, выспел.

Почему-то именно здесь, на границе леса и степи, холмы по берегу Днепра в рост пошли, напоминая если не горы, то сопки, заросшие сосняком да дубняком, чащами грабов, буковыми лесками.

Бородин приблизительно помнил карту древнего Киева – видел макет в историческом музее. Вопрос: как совместить воспоминание с действительностью?

Впереди виднелись две солидные возвышенности – одна называлась просто Горой, с большой буквы, расклиненная оврагами и промоинами, лесом заросшая, почти необжитая – с краю только тронутая деревушкой с частоколом вокруг, а другая, что ближе к берегу Днепра, – Замковой горой. На ее плоской вершине и располагался Самбат – ядро будущего Киева времен Владимира Красное Солнышко и Ярослава Мудрого.

«Рататоск» и «Рарог» спустили паруса и на веслах вошли в затон Почайны. Слева открылся Подол – обширная низина, лишь наполовину заросшая лесом, а там, где деревья были сведены, пестрели делянки да огородики, замкнутые от бродячей скотины плетнями. Прячась в тень каштанов, стояли славинские хатки-мазанки из саманного кирпича, крытые прелой соломой, хоронились ниже травы землянки – похоже было, что обычные избушки потонули в болоте, одни крыши остались.

Подол ничем не был огорожен от реки, даже частоколом, только неглубокий ров, да не слишком-то впечатлявший вал защищали славинов от нашествия тех же кочевников.

Низина подольская примыкала к лесистым горкам, чьи кручи опадали неглубокими распадками, и именно туда уводила единственная дорога – Боричев ток. Уходя на подъем, она меняла имя на Боричев увоз.

Начинаясь от самой пристани, Боричев ток стал первой и пока единственной улицей, сухой и пыльной, с коновязями и изгрызенными поилками. Вдоль улицы выстроились в два ряда беленые хаты и амбары, длинные и низкие избы, крытые на два ската снопами из камыша, густо смазанного глиной, овины и приземистые конюшни.

Народу хватало. Кто на огородах вкалывал, согнувшись в три погибели, кто торговал, устроившись прямо на гулких мостках, а кто у причалов смолил крепкие, но тяжелые насады – долбленки метров двадцати в длину, с бортами, наращенными из досок.

Тут же разгружались широкие, неповоротливые учаны и легкие струги – привезли соленую рыбу, воловьи кожи, свернутые увесистыми рулонами, зерно в корзинах и мед в больших кувшинах-корчагах.

Поодаль важно прохаживались славинские воины – в длинных кольчугах, в островерхих шлемах византийской работы, с копьями и миндалевидными щитами.

У викингов и варягов они вызывали одинаковые чувства – презрение и насмешку. Не тот воин, что носит доспех, а тот, кто и бездоспешным врага одолеет.

Сойдя на берег, Хродгейр дал указание:

– Гуляем, смотрим, ищем Эваранди.

Северяне, дивясь жаркому дню и буйной зелени, разбрелись, благо чиновной братией князь киевский пока еще не обзавелся.

В Альдейге или Сюрнесе к гостям сразу бы тиуны подошли, мыто стребовали за проезд – да за провоз. В Миклагарде и того пуще – там целая орава мытарей запросит и за стоянку, и за то, и за это.

А в Кенугарде царила вольница.

Валерий хотел сперва сам пройтись, полюбопытствовать, что здесь да как, но тут Свенельд Счастливый и Лидул Ушлятый[52] позвали Роскви с собой.

– Я тут четыре раза бывал, – похвастался Свенельд, – все знаю!

– Ну, пошли тогда, – согласился Бородин.

– Эй, подождите нас! – крикнули со скедии.

Грузной трусцой троицу догнали Фарлоф Железная Рука, Либиар Речник, Рулав Дровосек, Гуда Печник и Руалд Соколиный Глаз.

Варяги были похожи, хоть и были разными. Руалд выделялся худобой, а Либиар был упитан не в меру. Фарлоф надевал подшлемник на голову, обритую наголо, пренебрегая древним верованием в силу, заключенную в волосах, а Рулав распускал светлые волосы по плечам. Свенельд был коренаст, Лидул превосходил всех ростом.

Различий хватало, но всех спутников Валерия сближали полная уверенность в себе и в товарище. От них исходило впечатление холодной, опасной силы, оно реяло незримой аурой, но всякий, кто хотел нажить неприятности, сразу же ощущал ее.

Никто из варягов не был напряжен, не бдел, готовясь вступить в бой. Наоборот, они выглядели как веселые собутыльники, ищущие, чего б им еще выпить горячительного.

Чудилось, они совсем не обращали внимания на окружающих, были раскованны и даже рассеянны, но в том-то и крылся «высший пилотаж» – быть готовым в любое мгновение отразить удар, но до последнего пренебрегать прямой и явной угрозой. Как бы пренебрегать.

Шутить, мимоходом отслеживая пути отхода, мельком определяя самых опасных в толпе, мигом оборачиваясь из балабола-насмешника в грозного воина, сладить с которым будет непросто даже пятерым.

– А эти даже не чешутся, – сказал Либиар, хмыкая. – Как Аскольд порешил тудуна, так и все на этом. Будто у хазар другого не найдется! Пришлют и посадят местным на шею…

– Им не до этого, – серьезно сказал Руалд, – они репу пропалывают.

– Во-во…

– А девки у славинов ничего так, – заметил Свенельд.

– Кому что! – хохотнул Гуда.

– Куда двигаем?

– Да тут где-то одно местечко было, там хорошее пивко варили. И раки у них здоровенные!

– Это дело!