Трофим задул огонь в тарелке…

И опять стало темно, просторная светлица снова превратилась в тесную каморку. Глаза у Аграфены затянуло бельмами. Трофим мысленно перекрестился. Аграфена озабоченно спросила:

– Как кочерга? Не горяча?

Трофим, стиснув зубы, взялся за раскалённый конец кочерги… Но жара почти не почувствовал. И так и сказал:

– Не очень.

– Это славно! А то бы сгорели.

И с этими словами Аграфена приложила прядку волос к кочерге. Прядка зашипела и прилипла. Аграфена усмехнулась, сунула в рот палец, прикусила, из пальца показалась кровь, она этой кровью помазала прядку. Подула. Кровь быстро засохла.

– Повороти! – велела Аграфена.

Трофим так и сяк повернул кочергу, потом даже встряхнул ею. Прядка держалась крепко.

– О! – сказала Аграфена. – Будто новенькая. Теперь только бы злодей нашёлся, а она его сразу узнает.

– Как это?

– Выставь руку!

Трофим выставил. Аграфена в ответ выставила кочергу и поднесла её близко-близко к Трофимовой руке, почти касаясь её прядкой. Потом убрала.

– Вот, – сказала она. – Видел? Прядка хоть бы дрогнула! А был бы ты злодей – заколотилась бы. Дай-ка мне это сюда!

И указала на маленький столик. На столике лежал янтарный гребень. Трофим его подал. Аграфена провела тем гребнем возле кочерги – и волосы задёргались и даже заискрились. Аграфена отложила гребень и сказала:

– О! Сразу почуял. И так и тот злодей: прядка сразу на него покажет. Ясно?

Трофим утвердительно кивнул.

– Вот так-то вот! – сказала Аграфена. – Кочерга всё видела, она же там тогда стояла. И она теперь не даст невинных людей на погибель. Ищите злодея! И так и Зюзину скажи, пусть ищет. А не сыщет и невинного кого погубит, будет тогда сам гореть, а я ему ещё горючего песочку под костер подброшу. Так ему, псу смердячему, и передай. Держи! И уходи, покуда цел, не дури мне больше голову.

Трофим взял кочергу, низко поклонился, развернулся и поспешно вышел.

В Аграфениных сенях народу стало ещё больше, на лавках места не хватало, кое-кто уже стоял, и это всё были люди именитые. Но Трофим их не замечал, он шёл и думал о том, что эта сумасшедшая старуха, может, ещё хуже Зюзина – от колдовства не бывает добра! Ну а если это так, и Аграфена – ведьма, то кто тогда сам Трофим, несущий колдовскую кочергу? Колдовской прислужник? Но и так ли это плохо, если, может, только эта кочерга его спасёт? Ведь теперь не он сам, а кочерга будет указывать…

И на кого она укажет? На царя? Трофиму стало жарко, он снял шапку, вытер лоб, вышел из сеней, пошёл по переходу. За ним шёл провожатый стрелец и помалкивал. Значит, я правильно иду, думал Трофим, иначе стрелец указал бы. А так он пока молчал. Трофим крепко держал кочергу в левой руке, а в правой у него был португал. Так они – Трофим, за ним его стрелец – и вышли к медному рундуку, за которым, как всегда, сидели четверо сторожевых стрельцов. Трофим показал им португал, они все сразу встали, Трофим начал огибать рундук…

И тут они разом на него накинулись! А Трофим был с кочергой, и он мог бы их там всех перекалечить! И он так уже не раз, в других местах, калечивал…

Но тут кочерга была не та. Трофим поддался, стрельцы сбили его с ног и повалили, вывернули руки, отобрали португал и кочергу, и уже просто месили по бокам, но он и теперь не отбивался, а только мотал головой и рычал:

– Кочергу поберегите! Кочерга казённая! Кочерга, мать вашу, сволочи!

Стрельцы на это ничего не отвечали. Но и не били уже, а подняли, поставили на ноги, заломили локти за спину и повели. Старший стрелец шёл впереди, нёс кочергу. Волосы на ней, как рассмотрел Трофим, были целы. Трофим сразу успокоился и стал смотреть по сторонам, прикидывать, куда его ведут. Похоже, к Зюзину.

Так оно и оказалось – они опять остановились перед как будто бы глухой стеной, старший стрелец постучался в неё, в стене открылась потайная дверь, и вначале туда вошёл старший стрелец, а следом за ним затолкнули Трофима. Трофим сразу узнал те хоромы – в них его, в первый день, только он приехал, допрашивал Зюзин. Зюзин и теперь сидел на той же лавке, сбоку от него опять горел светец, все стены были без окон, а Зюзин – всё в тех же персидских дорогущих сапогах.

При виде Трофима Зюзин усмехнулся. Старший стрелец шагнул вперёд и с поклоном подал кочергу. Зюзин принял кочергу, кивнул. Старший стрелец шагнул назад. Зюзин резко мотнул головой. Старший стрелец, ещё раз поклонившись, вышел. Дверь закрылась. Зюзин негромко, но строго спросил:

– К Аграфене ходил?

– К Аграфене, – ответил Трофим.

– И куда от неё сразу побежал? К Борису?

– Нет, сразу к тебе, государь воевода.

– Ха! – громко сказал Зюзин. – Это мои стрельцы тебя сюда приволокли.

– Нет, – твёрдо ответил Трофим. – Меня к тебе Аграфена послала. А эти, не спросив, как псы, накинулись.

– Ха! – опять сказал Зюзин. – Чего эта карга меня вдруг вспомнила? Ты с ней что, уже нашёл злодея? Просил целый день, а тут за одно утро управился! Так или нет?

– Нет, не так, – сказал Трофим. – Никого мы ещё не нашли. Да и искать там нельзя, где искали.

– Кто это сказал «нельзя»?! – грозно спросил Зюзин. – Ведьма тебе так наболтала, да?

– Не наболтала, – ответил Трофим, – а указала. Вот, – он протянул руку и добавил: – Дай!

Зюзин сидел неподвижно. Трофим, не убирая руку, продолжал:

– Я, государь-воевода, много чего на своём веку видывал. Но государыня царева нянька меня в крепкую робость ввела.

– Чем?

– Да вот этой кочергой. Видишь на ней волосики?

Зюзин утвердительно кивнул и посмотрел на Трофима. Трофим еще раз сказал:

– Дай.

Зюзин подал ему кочергу. Трофим взял её и осмотрел. Потом резко понял голову, глянул Зюзину прямо в глаза и велел:

– Выставь руку, государь!

Зюзин, подумав, выставил. Трофим поднял кочергу и провёл ею рядом с зюзинской рукой – волосы на кочерге не шелохнулись.

– Вот! – с усмешкой продолжал Трофим. – А если бы ты был злодей, волосы бы заскворчили.

– Колдовство! – сердито сказал Зюзин. – За колдовство я тебя на кол посажу.

– А Аграфену?

– Что Аграфену? При чём здесь она?

– А при том, что она научила так искать злодея этой кочергой. Потому что, как она сказала, это не простые волосы, а эта прядка государя нашего царя Ивана Васильевича. Или и он тоже колдун?

– Э-э-э! – громко воскликнул Зюзин и даже привскочил на лавке. – Ты мне это смотри! Язык вырву! Я вижу, ты совсем страх потерял. Забыл, перед кем стоишь. – И вдруг грозно выкрикнул: – Пёс! На колени!