семьи, а с корыстной целью и трезвым расчетом. Здесь нечего идеализировать.

Я воинственно вскидываю подбородок.

— Женщина — эмоциональное существо, которое живет от хорошего настроения до плохого, и наоборот. А ты чем живешь? Что в твоей голове? Все пропитано мыслями о мести? А потом что? Испытаешь наслаждение и секундный триумф после смерти Антипова? Всё ради этого? Ради нескольких мгновений и людей, которых не вернуть?

— Кто-то гонится за острыми ощущениями, кто-то мечтает встретить свою любовь, а я мечтаю убить человека, из-за которого потерял семью. Есть цели, а есть мечты. От последних я давно отказался. Ты слишком импульсивна и постоянно витаешь в облаках. Такими людьми, как ты, я стараюсь себя не окружать. С этого дня живешь отдельно, — безапелляционным тоном заявляет Гончаров.

— Так ты меня выкидываешь, потому что боишься ранить мои чувства? Можешь не переживать, уже ранил, — огрызаюсь я в ответ. — Или за свои переживаешь?

Хватка на запястьях становится сильнее, почти причиняя боль.

— Ты совсем берегов не видишь? Я сказал: выметайся, — снова произносит Костя с жесткими нотками в голосе и откидывает мои руки, словно они ядовитые змеи.

Еще несколько дней назад я бы ушла, но сейчас нет.

— Хорошо. — Мрачно смотрю на Костю. — Я тебя услышала, но все равно никуда не уйду. Звони своему человеку и скажи, чтобы он ехал домой. Или я сама это сделаю. Дай свой телефон. — Протягиваю ему руку и жду.

Но Гончаров не торопится делать, как прошу. Погано ухмыльнувшись, он словно замораживает меня взглядом. Требуется вся сила и выдержка, чтобы выдержать этот пресс.

— Маша, я растопчу твои чувства, — угрожающе произносит Костя.

— От них и так уже ничего не осталось.

— Ты совершаешь большую ошибку. Я только что дал тебе шанс уйти. На твоем месте я бы не раздумывая им воспользовался. — В его тоне слышатся знакомые саркастично-раздраженные ноты.

— Ты не на моем месте. А я ни о чем таком не просила.

Лед в глазах напротив вспыхивает пламенем, когда я, ведомая инстинктом, делаю шаг и обвиваю широкие плечи руками, прижимаясь к твердому телу.

— Если ты меня сейчас выгонишь, то я всем расскажу о твоих «грандиозных» планах... — Рвано дышу и смотрю в Костины глаза, бросая ему вызов.

Знаю, что нарываюсь, но ничего не могу с собой поделать. Плохо себя контролирую рядом с этим человеком.

— Пытаешься меня шантажировать? — хмурится Костя.

— Да… — Мой голос взволнованно обрывается, когда чувствую, как сильно бьется сердце в груди Гончарова.

Чем-то эти качели напоминают день, когда я сомневалась: вести черную бухгалтерию или остаться с чистой репутацией. Выбор был сделан в пользу жить ярко, но коротко. Вот и сейчас испытываю схожие ощущения. Да, страшно оступиться, но еще страшнее упустить возможность и отказаться от тех эмоций, которые дарит Гончаров.

— Ты хорошо подумала? — шепчет Костя, вжимая меня в свою нехилую эрекцию, когда я поднимаю руку и провожу кончиком пальца по его подбородку. — Я не изменю своих планов на твой счет.

— Я тоже.

Эти слова будто становятся сигналом к нападению. С обеих сторон. Не знаю, кто первым тянется, но не могу сдержать стона, когда наши губы соприкасаются в жадном поцелуе. Меня обволакивает возбуждением, которое расцветает внизу живота, а слегка грубые, но приятные ласки Гончарова купируют зачатки благоразумия в поплывшем мозгу.

Воздух стремительно накаляется, сильные руки сминают мои ягодицы и задирают подол домашнего платья. Я тихо стону, когда чувствую прикосновения Кости к внутренней стороне бедра. Как он гладит складки плоти сквозь тонкую ткань белья. А когда сдвигает его и запускает внутрь один палец, едва не теряю сознание. Это так остро… Почему я должна отказаться от этих эмоций и ощущений? Сам же на них подсадил.

— Всё? Больше не льется словесный поток? — хрипло шепчет Костя мне на ухо, трахая пальцем, и жалит поцелуями шею и ключицу, доводя до точки кипения и заодно невозврата.

Влажный язык скользит по мочке уха, пока я с ума схожу, как хочется сейчас продолжения. В жизни бы не подумала, что ссоры могут так заводить. Но Костя вдруг резко останавливается и чуть отстраняется. С упоением и улыбкой смотрит на меня, а потом подхватывает на руки и несет к кровати, пока я изнемогаю от желания.

Мне бы ненавидеть этого человека, презирать, но я его хочу.

Жду, что Гончаров накроет меня своим телом и грубо возьмет, но вместо этого, стиснув пальцами мои колени, он притягивает меня к себе и разводит ноги шире. Рвет трусики и касается пульсирующей, требующий освобождения точки горячим языком. Каждое его движение сбрасывает меня с обрыва, отключает разум и запускает жар по венам. А когда приближаюсь к финишной черте, меня захлестывает экстазом с такой силой, что я больше не принадлежу себе и не отдаю отчета тому, что срывается с губ.

Черные точки перед глазами никак не хотят рассеиваться. Мне хорошо, тело пылает, а руки Кости покоятся на моих ягодицах, то сжимая их, то нежно поглаживая. Продлевая приятные ощущения от только что пережитого оргазма.

— А теперь факты, о которых я умолчал на кладбище, и несколько минут на размышления. Если и после этого не захочешь уйти, то такой возможности больше не будет.

Этими словами Костя вырывает меня из сладкой неги. Приподнимаюсь на локтях и смотрю на него.

— Почему ты говоришь мне об этом после того, как довел до оргазма, а не до? На тебя это не похоже...

— Моральная компенсация. Но повторюсь: ты бы не питала иллюзий на мой счет и бежала как можно дальше, сверкая пятками и посылая мне проклятия. Я ведь не пощажу твоих чувств, Маша. Даже не надейся.

23 глава

То, что произошло несколько мгновений назад, было очень горячо, ярко и незабываемо. Так ни с кем и никогда еще не было. Словно зачарованная,