тайн не было, но кое-что любопытное Аркадий Михайлович все же отметил – папку без названия. Все остальные были как-то поименованы, а эта нет. Казик ничего не смыслил в политтехнологиях и вообще в политике, но все же понял: безымянная папка представляла собой архив прошедших два с лишним года назад выборов мэра. Она содержала еще несколько папок, а также файлов, но уже с названиями: «Медииаплан», «Выступления», «Публичные мероприятия», «Встречи»… Достаточно занимательное чтиво, Аркадий Михайлович даже увлекся.

Однако особый интерес вызвал у него файл, в котором не содержалось ничего, кроме колонки с восемнадцатью фамилиями с именами-отчествами, без всякого обозначения, кто эти люди. Причем фамилии были выстроены не по алфавиту, поскольку некто Агафонов Иван Петрович стоял четвертым, Березникова Нина Алексеевна – пятнадцатой, а начиналась колонка Колесовым Сергеем Семеновичем и Чаусовым Виктором Егоровичем.

Да, Казик ничего не смыслил в выборных кампаниях, однако предположил, что эти восемнадцать человек явно имели какую-то ценность, и не исключено – вполне материальную. Вероятно, спонсоры, предположил Аркадий Михайлович.

Ну и что? Уж они-то никак не могли быть угрозой Бузмакину. Тем более, спустя два с лишним года.

На всякий случай этот список Аркадий Михайлович распечатал, решив с помощью вездесущего Скворцова выяснить, кто скрывается за этими фамилиями.

Еще одну папку, поименованную «Фото» и вложенную в папку безымянную, Казик сначала просмотрел бегло, но затем вернулся к ней вновь. В принципе в ней не было ничего особенного – штук двадцать фотографий, причем с датами двух-трехгодичной давности. Почти на всех были изображения Романцева. Вячеслав Васильевич общается со стариками, разговаривает с детьми, идет по стройке, стоит в заводском цехе… Скорее всего, прикинул Казик, это использовалось в каких-то публикациях.

Однако одна фотография, судя по качеству любительская, явно не имела никакого отношения к выборам, поскольку была сделана в прошлом году. На ней были изображены Романцев, Бузмакин и еще трое мужчин в лесу в охотничьих костюмах рядом с убитым лосем.

Ну и что? Убитый лось вряд ли имел какое-то отношение к убитому Бузмакину.

Наконец, имелась еще одна фотография, на которой отсутствовал Романцев, зато присутствовал Бузмакин, причем при полном параде. Леонид Борисович в костюме с галстуком-бабочкой стоял рядом с солидным седым мужчиной, поддерживающим за локоток красивую женщину лет пятидесяти, и очаровательной девушкой, очень похожей на эту самую женщину и опирающейся на руку парня лет двадцати с небольшим. На дальнем плане виднелись столы с яствами и вытянутый в длину баннер «Банк “Согласие”».

Снимок явно был сделан на банкете и, судя по дате, за полгода до выборов мэра. Но почему он был помещен в папку, посвященную этим самым выборам? Впрочем, такой же вопрос Казик мог задать и по поводу лося, но тут пока не наблюдалось ни одной зацепки, в отличие от банка. Однажды Казик уже смог оценить полезность фотографии, запечатлевшей семью, а потому и этот снимок, явно зафиксировавший не чужих друг другу людей, мог вполне пригодиться.

Небольшое путешествие по Интернету внесло определенную ясность. Банк «Согласие», не самый крупный на Урале, но весьма респектабельный, имеющий штаб-квартиру в Екатеринбурге, вот уже пятнадцать лет возглавлял Сергей Семенович Колесов, который одновременно являлся областным депутатом. Тот самый Колесов, что в списке Бузмакина значился на первом месте. На официальном сайте банка фотография руководителя отсутствовала. Зато соответствующие снимки присутствовали, причем в различных ракурсах, на личном сайте депутата Колесова, и это был именно тот человек, с которым фотографировался Леонид Борисович.

Ну и что? Банкир Колесов явно финансировал предвыборную кампанию мэра Романцева. Как, вполне вероятно, и остальные указанные в списке. Советник мэра Бузмакин хранил фотографию с Колесовым и членами его семьи. Знакомство с личным сайтом депутата не вызывало никакого сомнения: красивая женщина приходилась Колесову женой, а очаровательная девушка – дочкой. Впрочем, девушка уже успела стать мамой, на нескольких снимках семейство депутата-банкира было дополнено малышом в возрасте от нескольких месяцев до приблизительно двух лет. Единственное, что зацепило глаз, – отсутствие на фотографиях того самого парня, который был на фото с Бузмакиным.

Ну и что из всего этого можно извлечь полезного? И ради чего Вячеслав Васильевич Романцев в столь спешном порядке вознамерился заполучить всю хранящуюся в компьютере Бузмакина информацию?

Ничего вразумительного Аркадию Михайловичу на сей счет в голову не приходило.

Глава 14

Никита лежал в палате, именуемой палатой повышенной комфортности, то есть рассчитанной на одного пациента, – с туалетом, телевизором, холодильником и сестринским постом напротив двери. Такую можно было заполучить, либо заплатив деньги, либо имея соответствующий статус. Гальцев относился к последним, причем настолько, что, несмотря на объявленный карантин из-за гриппа, Игоря пропустили к Никите не только без единого возражения, но даже выдав халат и бахилы. Халат явно был рассчитан на женщину средних размеров, так что Вандовскому он прикрывал лишь спину, с трудом удерживаясь на плечах. Со стороны Игорь походил на огромную птицу с белыми трепыхающимися в движении крыльями и смотрелся, судя по всему, довольно забавно. По крайней мере две медсестры, пробегающие мимо, весьма выразительно прыснули.

Исходя из птичьей аналогии, Гальцев хоть и не выглядел орлом, однако же и на дохлую курицу не походил – скорее, на журавля, умудрившегося сломать длинную ногу и теперь вынужденного мириться с тем, что эта загипсованная нога висит на тросе. При этом Никита ел, и как раз курицу, – мясистую, сочную, покрытую золотистой корочкой и тоненькой укропной сеточкой.

Рядом на стуле сидела Марина Назарова и резала на ломтики большую грушу.

– Приятного аппетита, – пожелал Вандовский.

– Спасибо, – откликнулся с набитым ртом Никита.

Для человека, перенесшего ночью операцию, он все-таки имел вполне приличный вид, а тем более – аппетит.

Марина повернула к Игорю голову, слегка кивнула, каштановые волосы колыхнулись и закрыли пол-лица, словно занавеской. Игорю почему-то очень захотелось подойти и отодвинуть эту занавеску. Зачем? Почему? Он понятия не имел – просто захотел, и все тут.

– Еда тут жуткая, – пожаловался Гальцев. – А Марина мне курицу пожарила. И груши принесла.

«И когда она успела?» – подумал Игорь, вслух же произнес:

– А я вот вам ничего не принес. Уж извините. Думал, вам после операции не до еды.

– Мне всегда до еды, – улыбнулся Никита.

Улыбка, правда, получилась несколько болезненной.

Марина отодвинула тарелку с грушей и сказала, обращаясь к Вандовскому:

– Вы, наверное, пришли по делу. Я не буду вам мешать. – Кивнула Гальцеву: – Пока, Никита. Я тебе завтра снова поесть принесу. Но только вечером.

Поднялась со стула и направилась к выходу.

Игорь стоял около двери, загораживая проем, и