— Почти. — Она была рада уйти от скользкой темы. Европейское воспитание не подразумевает к раздумьям. А лишь к заучиванию инструкций. И её инструкции закончились.

— Нам… Нам с тобой, а также всем людям этого мира, ибо я правильно понимаю, ты заботишься о людях этого мира? — Снова кивок. — Нам нужно изобрести антибиотики. Потому, что тут до хрена всяких эпидемий.

— Вакцины — это слишком сложно! Я думала над этим, — подняла руки она.

— Понимаю. Но, например, пенициллин изобрели, исследуя плесень. Тут наверняка есть плесень, может у тебя тоже получится? Всё же ты знаешь, что искать, вопрос в инструментарии. Зато мы сильно, в разы уменьшим смертность от сепсисов и заражений.

— А-а-а-а… — Её лицо разгладилось. — Рикардо… Рома… Мне нужно будет много чего из посуды. А ещё… Белые мыши… — подняла она на меня удивлённые глаза.

— Именно белые? — усмехнулся я.

Пожатие плеч.

— Хоть какие-нибудь.

— Будут. Будем скупать у крестьянской ребятни — завалят. С посудой — подумаем, пиши список. Вощённые дощечки есть?

— Есть.

— Если что-то нужно под изготовление, у кузнеца, или стеклодува — пиши список и намалюй эскизы. Буду заказывать. Мы должны принести в этот мир хоть что-то, чтобы облегчить его жизнь. И мы это сделаем. Согласна?

— Д-да. — Обожаю такие офигевшие глаза у людей. Ну вот, а то всё «Крым», «Сирия», «права человека», «демократия». Хотя кровавым тираном стать мне возможно и придётся. Ибо времена такие, не получится добром и честными выборами.

— Могу идти? — показала она на дверь.

— Погоди. Я не знаю, как на французском или латыни звучит, но мы называем это вещество «Aspirin». «Acetilsalicilovaya kislota». Знаешь такое?

— Acidum acetylsalicylicum — произнесла она задумчиво.

— Сможешь синтезировать? Нам в универе химик рассказывал, что в войну один тип хорошо жил, синтезируя это вещество. Вокруг голод был, а он никогда не голодал. Что это вещество можно сделать в домашних условиях.

— Я не помню точно процесс, но я подумаю, Рома, — кивнула Анабель-Мишель, став ещё задумчивее.

— Ещё не всё. Есть другое вещество, которое можно в домашних условиях изготовить. Называется «Streptocid». — В голове всплыла виденная в детстве бумажная пластина на десять таблеток. — «Sul’fanilamid»

— «Sulfanilamidum», — поправила она. — Да, я его знаю.

— Его можно сделать в наших условиях?

— Я… Подумаю. Нужно вспомнить формулу. Дай время хотя бы до завтра. Я занималась другими вещами, но то, что ты говоришь, изучала в университете. Так что… Надо вспоминать.

— Хорошо. Если мы принесём в мир хотя бы эти три вещества — наше появление тут будет оправдано.

— Да. — Она вздохнула, поднялась, поправила платье. — Я… Пойду?

— Да.

— Мне можно выходить из замка в посёлок?

— Конечно. Рекомендую жить в замке, твои покои оставляю за тобой. Могу персональную служанку приставить.

— Не надо, — испуганно покачала она головой.

— Приставлю позже, когда возьмёшься за работу, — настоял я. — Тебе будет некогда на бытовые мелочи отвлекаться.

— Это… Неправильно, эксплуатировать людей, — скривилась она.

— Я кровавый тиран, мне можно. — Я плотоядно ухмыльнулся, но она на это лишь выдавила кривую улыбку. Ладно, замяли, не такая она и девочка, три года здесь и порядки знает. — Если ты сможешь изготовить хоть что-то из этого — её эксплуатация тебе простится. Как и мне. С тебя список.

Паршивка присела в реверансе, насквозь фальшивом, почерпнутом из земных фильмов (это с её стороны такая ирония) и вышла. Мне же хотелось чем-то запустить в стену, и чтобы сдержаться, решил прогуляться по замку, а уже после идти к падре.

* * *

Его звали Ансельмо. С самого первого его появления в замке, Ричи мысленно поставил на нём клеймо: «Плут и прохвост». Ансельмо было примерно тридцать пять наших лет, то есть он младше отца, но достаточно матёрый и опытный, чтобы можно было на него положиться, пустив в относительно самостоятельное плавание в рамках проекта по переформатированию графства. Но вот «фильтровать базар» в общении нужно весьма и весьма, а то завалит дело… Даже не со зла, а «по-приколу».

Ансельмо был урождён свободным, из купеческого сословия. Благодаря врождённым способностям покупать, продавать и договариваться, то бишь находить и реализовывать серые схемы, быстро выбился в люди, и стал помощником бургомистра в Новой Аквилее. Этот грёбанный город стоит на нашей земле, но принадлежит королю, управляет им напрямую королевский легат, курирующий Юг и Юго-Восток. Но в его отсутствие бургомистр является высшим магистратом, и ввиду редкого появления легата в городе, он там третий после бога и меня. Меня потому, что вокруг мои земли, я могу подложить им каку-бяку, со мной надо дружить. Но у Аквилеи хорошие отношения с графским домом Пуэбло ещё со времён моего прадеда, так что здесь проблем нет.

И когда Ансельмо проворовался… Ну как проворовался, проворовался не совсем он. Но есть люди, которые не могут быть обвинены в казнокрадстве, типа как «жена Цезаря вне подозрений». И подставили Ансельмо. Причём по полной программе — залёт был такой, что только охолопить и на рудники. И только потому, что его величество Карлос Пятый Серторий, папа нынешнего молодого короля, запретил смертную казнь в своих владениях ввиду нехватки рабсилы на рудниках. Всё же работа там не для пусть и крепостных, но нормальных крестьян; не заслужили крестьяне такого. А вот преступники — самое то. Больше трёх лет там на рудниках не выживает никто, это мудрое решение.

Харальд Чёрная Молния, граф Пуэбло, прекрасно знал, кто такой Ансельмо и какие у него таланты, ибо сам имел множество дел с бургом. Понимаете о каких делах говорю? И этот плут был связным звеном в общении с магистратами города. Зачем пропадать добру, не оценённому магистратами под королевской юрисдикцией? У Серториев понтов много, как и людей, к ним со всего королевства уникумы стекаются, а Пуэбло на людей не особо богато. И отец бедолагу выкупил, дав за него чуть ли не четверную цену.

Ну, бург поначалу поупирался, ибо сей преступник знал слишком много, но потом согласился. Скорее до рудников сей человече вообще не добрался бы. Наступил бы по дороге на яблочную кожуру, упал и голову разбил в придорожной канаве — в кандалах люди такие неуклюжие. Но зачем закапывать деньги на ровном месте, если можно получить прибыль, убрав несчастного за чужие деньги, положенные в свой карман? Отец знал о делах города слишком много — ничего принципиально нового от бедолаги не услышал бы. А ещё отца там уважали, мнение его ценили, и понимали, что на неудовлетворённую просьбу он мог обидеться и доставить бургомистру большие проблемы. Королевский легат, без которого в городе ничего не происходит, вне досягаемости отца, как и жена Цезаря, но бургомистр на рудники вслед за Ансельмо пойти мог. Вот и продали отцу бедолагу, правда без права перепродажи и без возможности дать вольную — вечное рабство за преступление против Короны, оно такое. Но на мой взгляд это и к лучшему — не для того его из дерьма вытащили, чтобы он потом подставил графа через серую схему и ушёл в вольное плавание.