– Понимаю.

Брендс допил кофе и попрощался.

– Какого черта ты делаешь?! – возмутился Гарольд, садясь в машину.

– Не стоит портить человеку жизнь.

– Себила никогда не простит тебе подобного благодушия.

– Мы едем обратно, – отрезал Брендс.

«Паккард» затарахтел, заглушая брань Гарольда.

Закусочная «Обеды у Пита» славилась вовсе не своими горячими блюдами. Будь это единственным средством заработка Питера Самерсхеда, он бы давно разорился, отказался от пары любовниц, перестал обеспечивать жену с тремя детьми и подался в Техас ловить змей, втайне надеясь, что одна из них, впрыснув в его кровь яд, прекратит его бесполезные потуги в этом мире. Синяя вывеска с золотыми буквами над парадным входом радовала глаз своей новизной. Пит сменил ее пару месяцев назад, заменив старую, но куда более выгодную «Напитки погорячее». В тот день, решив, что жизни его пришел конец, он жутко напился и до полусмерти избил одну из своих постоянных любовниц, затем отправился домой и проделал то же самое с женой. Располневшая, с вечно сальными волосами и коровьим взглядом, она годилась лишь для того, чтобы рожать детей да готовить. Пит как раз собирался объяснить это жене, когда в дверь его дома постучали. Пит замер: правая рука с засохшими на ней брызгами крови занесена для удара, левая сдавливает шею жены. Стук повторился – настойчивый, не терпящий отлагательств. Стук в третьем часу ночи. Пит открыл дверь.

Полиция. Три пары холодных глаз, способных охладить любое пламя ненависти. Так, по крайней мере, показалось Питу. Он молча оделся и вышел. Сел в машину. Двое широкоплечих ребят по бокам, один за рулем.

– Я уже упразднил свое питейное заведение, – буркнул Пит, но ему никто не ответил.

Мотор урчал, дорога шумела под колесами.

– Вылезай.

Он подчинился. Сердце екнуло, желудок неприятно сжался. Он знал этот дом. Эту лестницу. Эту дверь. Вирджиния Хайлок – любовница, от которой он ушел сегодня в первом часу ночи, оставив ее собирать выбитые зубы и глотать кровавые сопли. Она лежала на полу, раскинув руки. Ее невидящие глаза смотрели куда-то в потолок. Височная кость была проломлена. Под затылком лужица крови. Светлые волосы спутаны, обнажая уродливую рану в черепе. Соседка, которая, слышала ссору Питера и Вирджинии, бросала в его сторону опасливые взгляды.

– Где орудие убийства, мистер Самерсхед? – спросил лейтенант. Пит не ответил. Узкие губы лейтенанта дрогнули, пытаясь скрыть довольную улыбку. – Уверен, что если обыскать ваш дом, то мы найдем то, что ищем.

Пит почему-то тоже был уверен в этом. Нет, он не убивал Вирджинию. Он знал это, и лейтенант, похоже, знал, но кому до этого было дело, кроме самой Вирджинии? Хотя ей, похоже, тоже было уже все равно.

– Жизнь странная штука, мистер Самерсхед, – лейтенант вывел Пита на улицу и сказал, что с этого дня он либо будет работать на него, либо отправится в тюрьму.

Так Пит стал главным продавцом алкогольной продукции в городе. И шел бы к дьяволу сухой закон!

– И знаешь, что Пит? – сказал напоследок лейтенант. – Сарай не самое лучшее место для того, чтобы спрятать орудие убийства.

Никто не вызвался подвезти Пита. Он шел пешком по ночным улицам, размышляя об очередном повороте, который сделала жизнь. Лейтенант Бизли, Вирджиния… Пит зашел в сарай. Пыльный «Форд», пустые бочки из-под пива, верстак… Тяжелый молоток лежал среди прочих инструментов. На его железной поверхности запеклась кровь и прилипли светлые волосы Вирджинии. Пит сел в машину, доехал до ближайшего моста и выбросил молоток в реку. Вернулся домой. Вымыл руки. Толстуха-жена сидела за кухонным столом, искоса поглядывая в его сторону. Пит налил себе выпить, а когда алкоголь согрел тело и успокоил нервы, отвел жену в спальню… Через месяц он узнал, что скоро в четвертый раз станет отцом, а еще через два месяца деньги потекли рекой, и он смог завести пару новых любовниц, с которыми снова поверил, что жизнь наладится.

Дэнни. Питу нравилось слушать, как этот парень рассказывает о Джо Оливере, Томе Брауне, Джелли Мортоне. Музыка юга. Кабаре «Роял Гарденс». Девочки. Гангстеры. И неумолкающий джаз!

– Ты самый веселый парень из всех, кого я знаю! – заявил Пит.

– Ну, раз так, тогда налей мне выпить, приятель.

– Черт, Дэнни! – Пит настороженно огляделся по сторонам. – Ты же знаешь правила, раньше десяти никакого спиртного.

– Я не заслужил исключения?

– Кофе с коньяком пойдет?

– Ну, кофе, так кофе! – Дэнни закурил. Пальцы, казалось, все еще пахнут Ивоной.

– Был с женщиной? – спросил Пит.

– Все-то ты знаешь.

– У тебя лицо сияет.

– Был за городом.

– С миссис Лерой?

– Ее муж купил отличный автомобиль, скажу я тебе.

Пит помрачнел.

– Не связывайся с этой стервой, Дэнни.

– Кто тебе сказал…

– Перестань!

– Хорошо. Что не так?

– Все не так. Сама эта сука не так. Поверь мне. Она пустит тебе кровь и даже глазом не моргнет.

– Разбитое сердце мне не грозит, дружище.

– А кто говорит о разбитом сердце?

– Пытаешься напугать?

– Не строй из себя гангстера. Пусть даже ты и приехал из Чикаго, здесь это ничего не значит.

Они замолчали. Ненадолго. На пару минут. А после…

После Дэнни сделал Питу предложение, изменившее всю его жизнь.

* * *

Утро. «Кадиллак» завелся с третьего раза. Фредерик Лерой был хмур. Он сухо поинтересовался насчет прошлой поездки его жены за город, делая упор скорее на выносливость и комфорт новой машины, нежели на то, чем занималась жена.

– Ивона сказала, что ваша жена скоро будет рожать? – спросил он.

Дэнни согласился.

– У меня есть знакомый акушер. Думаю, он согласится принять вас, как только настанет время.

– Я не так много зарабатываю, сэр.

– Перестань. Я оплачу расходы. Считай это моим подарком новорожденному.

– Вы очень щедры.

– Пустяк.

Дэнни остановил «Кадиллак» возле городского суда. Новое здание уходило тонким шпилем в небо. Левое крыло было не достроено, и сквозь открытое окно Дэнни слышал отборную брань бригадира, разносившего на чем свет стоит ленивых рабочих.

– Чертовы судьи! – пробурчал Фредерик Лерой, забираясь на заднее сиденье.

– Проблемы, сэр?

– Ничего такого, что тебе следует знать.

– Я умею не только крутить баранку, сэр.

– Занимайся своими делами, Дэнни.