Как муж и обещал, он вернулся через полчаса. На этот раз, Ставрос не пытался с ней заговорить, но то, как он посмотрел на потрепанную подушку, валявшуюся на полу, было очень странно. Он, будто, знал, какая участь была у бедной подушки и почему.

«Это невозможно, — успокоил ее внутренний голос. — Тебе, просто, показалось,» — придя к такому решению, девушка проводила его взглядом и решила отправиться в душ. Благо, у этой каюты была собственная ванная комната, и ей не пришлось никуда ходить.

Оказавшись в просторной, выполненной в светло-коричневых и белых тонах, ванной, Диана подошла к зеркалу, над мраморной столешницей, и посмотрела на свое отражение.

Из-за слез глаза опухли и были красными, синяки еще не зажили, а гипс на руке только дополнял общую картину. Более жалкой она, наверное, не выглядела еще никогда.

— Во что я превратилась, — прошептала она, не веря собственным глазам. — Я ехала в Грецию с мечтой познакомиться со страной, которая покорила мою маму и была частью меня самой, а в итоге...

Диана подняла дрожащую ладонь и коснулась своего живота. Глаза, вмиг, наполнились слезами. Осознание того, что она носит под сердцем ребенка от любимого мужчины, и скоро станет мамой, было таким странным, но невероятно приятным. Уезжая, девушка думала, что уносит с собой воспоминания, а выяснилось, что в ней живет частичка Ставроса. Того, кого она любила, ради кого была готова на все.

— Я не позволю нас разлучить, — пообещала Диана своему малышу. — Твой папа не сделает этого. Он не такой плохой, каким пытается казаться... Я верю в это...

Принимать душ с загипсованной рукой оказалось невозможным, поэтому, молодая женщина решила побаловать себя теплой ванной с морской солью и пеной.

Отыскав все необходимое на многочисленных полках, она открыла воду и начала раздеваться. Больные рука и ключица, постоянно, напоминали о себе, заставляя ее морщиться при каждом движении. Диане уже хотелось отказаться от всего этого и вернуться обратно, в комнату, но останавливаться на полпути было глупо и бессмысленно. Поэтому, собрав всю волю в кулак, она заставила себя справиться с джинсами и футболкой, оставила одежду на стуле и залезла в ванну.

Стоило теплой воде коснуться кожи, как тело обмякло, а мысли прояснились. На мгновение, ей даже показалось, что жизнь не так плоха и все еще может закончиться хорошо. Но длилось это совсем недолго. Воспоминания не заставили себя долго ждать, подбросив девушке красочные картины из прошлого.

Тогда, проснувшись в объятиях любимого мужчины, она думала, что нет на свете человека счастливее ее... А потом, вся эта хрустальная ширма рухнула, Ставрос предстал перед ней в своем истинном свете. Мечта оказалась пустышкой, мыльным пузырем, который лопнул сразу же, стоило подуть утреннему бризу...

* * *

Когда яхта причалила к берегу, было около десяти вечера. Выключив мотор, Ставрос решил сходить за Дианой, чтобы сообщить ей о прибытии.

«Она, наверняка, уже спит, — думал он, подходя к каюте. — Есть ли смысл будить ее?»

Тихонько постучавшись, мужчина толкнул деревянную дверь и вошел в комнату. Все здесь было таким, как он и оставил. За одним лишь маленьким исключением — Дианы нигде не было!

Отсутствие жены взволновало его. В голове стали рождаться сценарии того, что с ней могло случиться, а сердце упало в пятки при мысли о том, что может произойти с хрупкой, беременной девушкой в море, ночью...

— Диана, — позвал Ставрос, чувствуя как пульс начинает бить набатом. — Κορίτσι (пер. с греческого: «малышка»), где ты?

Собственное волнение сыграло с ним злую шутку. Поддавшись своему страху, мужчина не сразу расслышал шум льющейся воды. Но, когда это произошло, он, недолго думая, бросился в ванную. Ставрос не мог ни о чем думать. Единственное, что волновало его по-настоящему, это Диана и потребность увидеть ее живой и невредимой.

Толкнув дверь ванной, он влетел в комнату, словно сумасшедший. Произошло это, как раз, в тот момент, когда она оборачивалась полотенцем.

Услышав весь этот грохот, Диана, испуганно, вздрогнула. Она впервые видела мужа в таком состоянии. Бледный, с огромными от ужаса глазами, Ставрос смотрел на нее так, будто видел впервые в жизни. Она, даже, не знала, как реагировать на такое появление, потому что чувствовала его напряжение каждой клеточкой своего тела...

— Κορίτσι моя, — прошептал он одними губами и, бросившись к ней, обнял. — Я так испугался... Думал, ты решила воплотить в жизнь свои угрозы и сбежала от меня, — руки Ставроса обхватили ее, а тело закрыло своим. Несмотря на всю силу своих чувств, он был предельно осторожен и нежен. Мужчина боялся причинить ей даже маленькую каплю боли.

— Я в порядке, — отозвалась она, пытаясь справиться с собственным сердцебиением. — Не волнуйся, — каждый раз, когда ладони мужа касались ее обнаженной спины, по телу пробегали мурашки и жар распространялся по всему организму. Диане казалось, что если это продлится еще пару секунд, она не сможет больше сопротивляться. Не скажет ему «нет»...

— Диана, я не смогу жить, если с тобой что-либо случится, — признался он, немного отстранившись и обхватив ее голову руками. — Ты дорога мне. Дороже всех сокровищ мира...

Мужчина наклонился так, что их лбы соприкоснулись, а глаза были на одном уровне. Его теплое дыхание ласкало ее кожу, а большие пальцы, медленно, обводили контур губ.

— Диана, — прошептал он, произнося имя девушки с таким благоговением и нежностью, что у нее подкашивались ноги. Чтобы не упасть, девушке пришлось схватить его за предплечье. — Моя kορίτσι, — Ставрос накрыл губы жены своими, мечтая вкусить их сладкий нектар, попутно, притянув ее ближе, прижав к своей груди.

Не в силах противостоять собственным чувствам, Диана поддалась на его провокации и позволила увести себя в пучину страсти, где не было ничего и никого, кроме любимого человека и желания, всецело, обладать им...

Только, когда в легких, совсем, не осталось воздуха, а кровь превратилась в кипяток, Ставрос смог разорвать поцелуй. Они оба так и не разжали объятий, дыша часто-часто, пытаясь восстановить дыхание. Ее карие глаза утонули в его сером взгляде, а пальцы, крепко, со всей силой, вцепились в плечи любимого. Время, для них, остановилось, планета замедлила вращение. Во всем огромном мире не осталось ничего, кроме прекрасного сна, о котором они мечтали.

— Я не представляю своей жизни без тебя, Диана, — произнес он на одном дыхании. — В этой жизни мне не нужно ничего, только бы знать, что с тобой и нашим малышом все в порядке...

Его признания сводили девушку с ума. Ставрос, будто, одной рукой дарил ей крылья, а другой, беспощадно отсекал их. Он, сам того не ведая, причинял ей боль своим молчанием. Это сводило ее с ума, отравляло душу, будоражило кровь.

«Всего три слова, Ставрос, — умоляла его мысленно. — Почему ты не можешь сказать, что любишь меня?!»