Кричу — громко, — едва вспыхивает свет.

Черная кошка обвивает меня хвостом, когти прокалывают мои джинсы на бедре. От облегчения я едва не сгибаюсь пополам. Всего лишь кошка. Кошка, бродящая по пустой квартире. Я опускаюсь на колени, полная признательности, беру ее мордочку в руки.

— Ты совсем мокрая, киска. — Я медленно отвожу руки. Смотрю на них. Они покрыты красным. Кровь. Они покрыты кровью.

Я поднимаюсь, кружится голова, желудок завязывается узлом, пошатываясь, я делаю два шага вперед. И там, посреди комнаты, наконец-то нахожу Марио. Внутренности, словно груда червей, вывалены на линолеум, вокруг растекается лужа коричневатой крови, глаза широко раскрыты от ужаса, рот приоткрыт. Он пытается дышать. Едва слышно всасывает воздух. Горло перерезано. Рядом с ним еще три кошки, худющие, голодные.

Видна гортань. Взрезанная, разодранная. О боже.

Как у той кошки. Как у той кошки. «Теперь ты знаешь, к чему приводит любопытство».

Но Марио не умер. Еще не умер.

Я отворачиваюсь. Кружится голова.

Не знаю, как я выбираюсь на улицу, но внезапно — трясущаяся, задыхающаяся — падаю на холодную мокрую траву и землю, а дверь закрывается за моей спиной. Мир вращается, сорвавшийся с якоря и дикий.

Луна огромная. Дышать тяжело.

Я смотрю на руки. Они трясутся, выкрашенные красным. Я поднимаюсь на колени, тру ладони о траву и землю. Они залиты смертью, залиты кровью, его кровью. Мне надо очиститься от нее.

Мне нужна помощь.

Каким-то образом мне удается набрать 911. Каким-то образом я диктую адрес. Сообщаю факты: «Здесь мужчина… он умирает. Пожалуйста. Приезжайте». Они говорят, что уже едут.

Я отключаю связь. Никакого шума. Тишина облепляет меня. Несколькими минутами позже две пары фар приближаются ко мне сквозь темноту. Копы. «Скорая».

На меня напала икота. Двое патрульных захлопывают дверцы, я слышу шум их раций — словно стрекочут насекомые. Я пытаюсь встать, но такое ощущение, будто я проваливаюсь в землю: не знаю, где заканчивается мое тело и где начинается земля.

Насекомые стрекочут. «Десять-четыре. Возможное убийство на углу Евклида. Нет. „Скорая“ уже здесь». Треск помех.

Два фельдшера с носилками выскакивают из «Скорой», женщина и мужчина. У женщины очень короткая стрижка, оба в длинных синих куртках с надписью на спине «КОРОНЕР». Желтыми буквами. Они бегут через вымороженную лужайку к разваливающемуся дому, скрываются в подъезде.

Женщина-коп ходит вокруг, рассекая лучом фонаря темноту. Второй патрульный, мужчина, высокий и худой, с заостренным подбородком и крючковатым носом протягивает руку, чтобы помочь мне встать.

— Мисс Марин?

Я киваю, стою лицом к нему, шесть вдохов, шесть выдохов. Перед глазами умирающее тело Марио. Его глаза широко раскрыты, радужек практически не видно, из каждой части тела медленно уходит жизнь. Шесть вдохов, шесть выдохов.

— Я лейтенант Флэк. А это моя напарница, патрульная Менкен. — Менкен — нос картошкой, глазки пуговки, почти толстушка, коротко смотрит на меня, потом продолжает что-то записывать в блокнот. — Итак, — продолжает он, не отрывая от меня глаз, — вы позвонили по 911, правильно? Вы живете в этом районе?

— Нет, — говорю я с трудом, в горле пробка. — Просто зашла сюда, — и повторяю: — Просто зашла сюда. Просто зашла сюда.

— И что это значит?

— Ничего. Ничего не значит. — И еще раз, едва слышно. — Ничего. — Лицо горит. Я отстукиваю — девять, девять, шесть — по правой ноге; девять, девять, шесть — по левой; девять, девять, шесть — снова по правой.

На его лице недоумение.

— Тогда как же вы здесь оказались? Этот мужчина в квартире — ваш друг? Родственник?

— Нет, на самом деле, нет, — отвечаю я. — Я… я кое-что у него купила на блошином рынке пару недель тому назад и хотела узнать, нет ли у него еще чего-то такого. Я оказалась в этом районе, направлялась к автобусу, вот и подумала, почему бы мне… — Я икаю дважды. Плохо. Кровь. Желудок крутит. Голову словно сжимают черные тиски. Я даже не знаю, связно ли говорю. — Я зашла посмотреть, дома ли он, обнаружила, что дверь не заперта…

Патрульная Менкен подходит к лейтенанту Флэку.

— Рейнольдс вызвал подмогу. Дэвис и Фрэнк подъедут через несколько минут. — Глаза у нее настороженные, она продолжает что-то писать в блокнот.

— Какой автобус? — резко спрашивает она меня.

— Автобус?

— Да. Номер автобуса. Вы сказали, что шли к автобусу, — говорит она отрывисто, словно рубит. От этой резкости живот скручивает еще сильнее. Она словно рвет бумагу.

— Девяносто шестой, — отвечаю я. Тот самый автобус, к остановке которого меня отвела девочка с сеткой лука. В день, когда Сапфир убили в желто-маргаритном доме.

Пуля. Везде осколки стекла, такие острые.

Это не он. Это не он.

— Гм-м-м, — говорит Менкен, по голосу ясно, что она мне не верит. Снова что-то записывает в блокнот. — А что вы вообще делали в этом районе, мисс Марин, до того, как решили заглянуть к этому человеку?

Я вонзаю ногти в ладони. «Не морщись. Не кричи».

— Встречалась со знакомым — я едва не говорю «со знакомой», едва не называю имя — Сапфир. — С Флинтом. — И от этого имени тело пронзает боль. — Проходила мимо по пути к автобусу. Я живу в Лейквуде. — Боль в ладонях разрывает меня.

— Не следовало бы вам здесь гулять, — строго говорит Флэк. — Это опасный район. Вы молодая девушка, одна. Ходячая цель, — он осуждающе смотрит на меня. — Учитесь в школе?

— В девятом классе старшей школы имени Джорджа Вашингтона Карвера.

Слова, слетающие с моих губ, кажутся мне такими смешными. Словно произношу их вовсе не я. Мой взгляд падает на клочок ваты на нагрудном кармане Флэка. Этот клочок мучает меня, разрывает все клеточки моего тела — ему там совершенно не место, — требует, чтобы я его сняла, чтобы форменная куртка стала чистой. Так точно будет лучше.

Моя правая рука поднимается, чтобы снять клочок ваты, но Флэк перехватывает мою руку, и я не могу. Не дотягиваюсь до него. Раздражение распирает грудь, передается в руки. Я вскрикиваю, меня начинает трясти. Клочок ваты на прежнем месте. Его надо убрать.

— Тихо, тихо, — мягко говорит он, медленно ослабляя хватку, отпускает мою руку, которая падает плетью. Пытается встретиться со мной взглядом. Я смотрю на шнурки моих кедов: шесть иксов. Они меня немного успокаивают. — Я знаю, вы испытали шок, но мне нужно, чтобы вы попытались сохранить спокойствие.

— Я просто… хотела это поправить, — пытаюсь объяснить я. — Я не смогла… ему там не место… я не смогла поправить.

С его губ слетает короткий, напряженный смешок, он сам снимает с куртки клочок ваты и держит в руке, словно это оружие, которое он собирается бросить, но сначала хочет убедиться, что этим не причинит мне вреда. Когда Флэк разжимает пальцы, клочок ваты кружится в воздухе и падает в темноту.