Для столь сильного голоса выглядит он очень маленьким. Он не просто поет, но и поворачивается, вращается вокруг собственной оси, сверкает, как небесное светило, летящее сквозь космическую тьму.

И тут я вспоминаю его — бездомный, который стонал и покачивался, когда я бежала от дома Сапфир в день ее убийства.

Флинт останавливается рядом со мной, шепчет мне на ухо: «Пророк».

— Это его фамилия?

— Так его все называют, — Флинт понижает голос до шепота. — Согласно легенде, он уже сорок лет каждый вечер приходит на этот угол и поет за деньги. И все называют его Пророком, потому что он знает все обо всех в Гдетотаме. Он — наша ходячая энциклопедия.

Мое сердце подпрыгивает от слов: «Он знает все обо всех». Именно тот человек, с кем мне надо поговорить.

— Я хочу у него кое-что спросить, — говорю я Флинту.

Практически бегу к нему, останавливаюсь в каком-то футе от миниатюрного, покачивающегося Пророка.

Он улыбается мне, продолжая петь. Его глаза того же цвета, бледно-фиолетовые, широко раскрытые. Я стою, нервно переминаясь с ноги на ногу, жду, когда он прервется, смотрю, как открывается и закрывается его рот, нескольких зубов не хватает, остальные торчат в разные стороны. Я быстро отворачиваюсь, пульс ускоряется, я лезу в кошелек за деньгами.

Три купюры по одному доллару. Одна за другой. Три секунды, чтобы достать каждую.

— Благослови тебя Бог, — говорит он.

— Извините, но я хочу спросить, знаете ли вы… — начинаю я.

— Что я знаю, это. Чудо. Что я знаю, это. Свет, — говорит он нараспев, покачивает головой, полы пальто колышутся, когда он вскидывает руки.

— Ладно. Но вы знаете… вы знали… Птицу? — Я глубоко вдыхаю. Орен машет мне руками, то ли человек, то ли призрак, плывя по Жопному ручью.

Он смотрит на меня фиолетово-синими глазами.

— Свет тает. Небо заберет нас всех, — и тихонько стонет. — О-о-о-да.

Он смотрит вниз. Лицо темнеет.

— О-да. Я знаю Птицу. Забавное прозвище. Все время он — единорог. И соловей — когда это ему подходило.

Я в замешательстве качаю головой.

— Но… вы знаете, где я могу его найти?

Он вновь начинает петь.

— Улетел, улетел. Улетел с моей кро-о-о-ошкой…

Я поворачиваюсь на каблуках, направляюсь к Флинту, считая шаги. Один приходится сделать гигантский, чтобы уложиться в двенадцать вместо тринадцати. Он стоит на прежнем месте, криво улыбается, качает головой.

— Ты смешная, Ло… все эти твои маленькие штучки. Твои королевские жесты. Мне они нравятся.

Меня бросает в жар, как и всегда. Когда меня ловят на ритуалах.

— Мне следовало добавить, — продолжает он, откашлявшись, — что в словах Пророка смысла не найти. — Он берет меня под руку и увлекает за собой. — Пошли. Здесь холодно.

* * *

Кафе «У Кролика» по большей части пустует, когда мы заходим туда: небольшие кабинки, обивка сидений цвета морской волны, около каждого столика маленький музыкальный автомат, на полу в клетку пятна жира. Мы заказываем тарелку жареного картофеля у официантки с помятым лицом, которая знает Флинта — естественно, — и она приносит нам два стакана колы за счет заведения.

Флинт наклоняется над тарелкой с картофелем и поднимает один ломтик. Капелька жира падает с него на стол. «Именно об этом я и говорю!» Он отправляет ломтик в рот, улыбается, встречаясь со мной взглядом. Продолжает смотреть на меня несколько долгих теплых секунд, его глаза становятся все больше, сверкая золотистым, и синим, и зеленым.

— Так ты… — начинаю я, опустив взгляд на тарелку, хватаю пластиковую бутылочку с кетчупом, выдавливаю немного на салфетку, потом еще столько же, и еще, три лужицы кетчупа на равном расстоянии друг от друга, — …сказал по телефону об охраннике из «Десятого номера». Что ты о нем знаешь?

Я поднимаю на него глаза, а он по-прежнему смотрит на меня, пристально, словно хочет… поцеловать меня или что-то такое. Я вновь отвожу взгляд, чувствую, что краснею. Тянусь за картофельным ломтиком.

— Немного, если на то пошло; он крутой парень, это я знаю, — говорит он. Его пальцы пляшут по столу, пока не добираются до моих. Меня пробивает дрожь. — Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. И я подумал, что мы можем это отпраздновать. Наконец-то все закончилось.

— Да. Конечно, — я пытаюсь улыбнуться. Моя челюсть застывает. Я макаю ломтик в три маленькие лужицы кетчупа, три раза. Ничего не закончилось. Я это знаю. Но Флинт так уверен в обратном, так готов поверить, отойти в сторону. Охранник. Винсент Наварро. Винни. Его арестовали до окончания учебного дня… Он не мог оставить фотографии-предупреждения на моем шкафчике. И с кем он говорил, кто приехал за ним в тот день… в черном седане? Он не мог работать в одиночку. Никогда. Я перестаю макать в кетчуп картофельный ломтик, съедаю в три укуса, пытаясь изгнать эти мысли из головы.

— Тебе это идет. — Флинт смеется, глядя мне в рот.

Лицо у меня горит, я оглядываю одежду в поисках пятен, дыр на заметных местах.

— Что? О чем ты говоришь?

Он наклоняется через стол и проводит большим пальцем по моим губам.

— Кетчуп, — мягко говорит он, показывая улику на пальце. — Может, следовало оставить на месте… с кетчупом ты еще красивее.

Я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу, и прихлопываю ее ладонью. Не хочу, чтобы он знал, что он может со мной сделать.

Его рука возвращается на стол, как и моя, они почти соприкасаются, их тянет друг к другу, как железные опилки и магнит.

— Я думаю, мы должны устроить небольшой поход к мусорным бакам, королева Пи… чтобы отпраздновать хорошие вести. — Он чуть придвигает руку, кончики наших пальцев уже в контакте. «Поход к мусорным бакам. Мусорные баки, мусорные…» Что-то начинает вызревать у меня в голове при его упоминании мусорных баков, что-то важное.

— «Уэствуд-Центр»… — говорю я, глядя на три плоских лужицы кетчупа на моей салфетке. — Почему я не могу… — И тут у меня леденеет кровь. «Марио». Мои пальцы отскакивают от пальцев Флинта. Я крепко сжимаю потертый край стола. — Флинт!

Он смотрит на меня, на лице тревога.

— Этот парень, Марио, — я говорю быстро. — Он… он продавал вещи, которые принадлежали Сапфир. В тот день. На блошином рынке. — Мои пальцы летят к моим бедрам, начинают постукивать под столом.

— Да… и что? — Флинт дергает «медвежьи ушки», тянется за картофельным ломтиком.

— А то. Он сказал мне, что нашел все в мусорных баках рядом с «Уэствуд-Центром». Но там он найти не мог. Правильно? Не было там мусорных баков. Об этом сегодня сообщали в новостях. Арендодатели протестовали. Мусорные баки убрали — давно. Он что-то знает… определенно знает… мы должны… мы должны его найти.