Карта 1. Проезды/дороги Парижа, на которых приставы Шатле осуществляют задержания

Пойдем дальше: организовывал ли Шатле эти аресты в пределах Парижа, и если да, то как? Находится ли это в пределах шестнадцати парижских кварталов, которые складываются между XIV и XVI веками и чьи военные и финансовые реалии хорошо известны в XIV и XV веках, но полицейские реалии зафиксированы менее четко?403 Наблюдая за улицами, где действуют наиболее активные приставы, мы видим, что их индивидуальное оперативное пространство, видимо, не структурировано по кварталам, которые, кстати, и не упоминаются писарем тюрьмы в судебной книге. С другой стороны, выборка хорошо подкрепляет идею о том, что полицейская деятельность Шатле вписана в определенные географические секторы города с XV века404, но посредством действий «дознавателей» Шатле, то есть следователей, количество которых было установлено в 16 человек, и эта цифра совпадает с числом кварталов. Так, 69 арестов произведены приставами «под началом» 13 дознавателей, то есть в рамках расследований, проведенных этими уполномоченными по проведению расследования, и, по всей видимости, каждый из этих дознавателей работал преимущественно в определенном секторе города. В Париже наиболее активными следователями (три и более ареста) были Гийом дю Валь де Мерси и Жеан Гийебоном в северо-восточной четверти, Николя Пуассонье на южном берегу.

Особым представляется случай Пьера Ассайи, который ведет активную деятельность на обоих берегах и на острове, но оказывается, что сам он личность отнюдь не типичная: бывший секретарь дофина Людовика был назначен внештатным дознавателем (вдобавок к 16 существующим) в Шатле после того, как дофин взошел на престол405.

Таким образом, представляется, что та часть работы приставов по аресту людей, которая выполнялась по представлению дознавателей (то есть пятая часть работы), вписывается в определенные пространственные рамки. Эти наблюдения наводят на мысль, что организация арестов могла строиться в основном по принципу связей, а во вторую очередь – географии: эту гипотезу позволяет подтвердить сетевой анализ.

Поэтому были закодированы отношения приставы/приставы (отношения по объединению между приставами, производящими аресты вместе) и отношения сержант/дознаватель (приказные отношения между дознавателями и приставами). В составленном графике не учитываются аресты, произведенные одним сержантом, в количестве 152 человек (42% случаев). С другой стороны, учитываются аресты, произведенные как в Париже, так и за его пределами. Затем на том же графике были представлены эти отношения как множество граней, приставы и дознаватели были представлены в виде пучков (в форме человеческой фигурки для первых и креста для вторых), чтобы оценить всю систему сотрудников Шатле, состоящую из дознавателей и приставов.

На этом графике мы видим небольшое количество малых изолированных сообществ – шесть небольших команд, насчитывающих 17 человек в общей сложности – и большое, многочисленное и тесное сообщество, насчитывающее 136 приставов и 13 дознавателей. В центре последнего – ядро из примерно 30 приставов и 4 очень активных дознавателей. Фактически, с одной стороны, всего 27 приставов проводят половину задержаний, а 32 производят как минимум 7 арестов каждый. Они также составляют повторяющиеся команды приставов, то есть команды, дважды или более действующие в данной выборке. К этому ядру из примерно тридцати приставов время от времени добавляется еще сотня человек. С другой стороны, это ядро тесно связано с дознавателями Гийомом дю Валь де Мерси, Жаном Гийебоном, Филиппом Дю Фур и Пьером Ассайи, причем последний даже занимает центральное место на графике. Другими словами, группа из представленных в выборке 153 приставов, по-видимому, опирается на структуру из примерно тридцати очень активных приставов, возможно, практически профессиональных, которыми руководят дознаватели, над которыми стоит еще сверхштатный дознаватель, назначенный королем. Следовательно, мы можем думать, что организация деятельности по задержанию носит, прежде всего, иерархический и личностный характер и, во вторую очередь, топографический, поскольку, по всей видимости, к секторам города в большей степени привязаны дознаватели, а не приставы. Таким образом, распространение юрисдикции Шатле на пространство Парижа, если его рассматривать на примере такого специфического действия, как арест, по-видимому, строится скорее на логике личных отношений, структурирующей группы ее служителей, чем на топографическом прочтении этого городского пространства в целом, которое однако же намеком задается этой институцией. Эту гипотезу, основанную на выборке, представляющей 1/5 судебного регистра, стоило бы все же проверить на книге в целом.

Связи между приставами и дознавателями Шатле, производящими аресты

НА МИКРОЛОКАЛЬНОМ УРОВНЕ: ДИНАМИКА ПРАВОВОГО ПЛЮРАЛИЗМА С ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Если благодаря деятельности приставов и королевских дознавателей тюрьма Шатле действовала в масштабе всего города, то со всеми остальными парижскими тюрьмами дело обстояло иначе. Множественность парижских тюрем позволяет по-новому взглянуть на средневековый правовой плюрализм406 с помощью многоуровневого подхода: средневековые права, которые осуществлялись в одних и тех же пространствах, не все действовали в одинаковых масштабах, и конкуренция дворянских прав, царившая в Париже, частично была структурирована причудливой системой уровней. Поэтому в этой последней части мы рассмотрим функционирование тюремного плюрализма на другом уровне и с другими типами документов. Мы возьмем в качестве примера одну из зон, куда, видимо, не простиралась деятельность приставов Шатле в 1488 году, – восточную часть острова Сите, окрестности собора Нотр-Дам, с четырьмя тюрьмами, созданными двумя сеньорами, епископом и кафедральным капитулом.

В качестве сеньора епископ имел в Париже своего прево, который одновременно управлял его доходами и судил его подданных. Курия этого епископского прево, его суд, рассматривающий гражданские и уголовные дела, заседала в здании Фор-л’Эвек, расположенном на набережной правого берега, напротив Пале-Рояля и в 300 метрах от Королевского Шатле. Именно здесь располагались знаменитые епископские тюрьмы вплоть до 1674 года, когда они стали королевскими407. Но у епископа были, ближе к собору, другие тюрьмы, менее известные историографии и более трудные для определения. У него действительно были тюрьмы во дворце на острове Сите, перестроенном, когда на его южном фланге началось строительство готического собора, несколько раз расширявшемся и по-новому обустраиваемом в последующие столетия. Эти тюрьмы использовались для содержания под стражей мужчин и женщин, осужденных прево или официалом. Последний был судьей, назначенным епископом для собственно церковных и духовных дел. Суд этого официала оформился в самом начале XIII века, первое известное свидетельство использования печати суда официала датируется 1205 годом408. Под него подпадали священнослужители, не принадлежащие к религиозным общинам отдельной юрисдикции, а также миряне за все проступки, имеющие отношение к вере и таинствам409: богохульство, участие в мессе, крещение, брак… Между серединой XIII и началом XIV века документация иногда плохо разграничивает тюрьмы епископского