– У тебя все…

– Да в порядке я, Фрэнки, – огрызнулась Джек, заливаясь краской. – Просто, если верить врачу, старовата, чтобы заводить детей.

Фрэнки застыла, не веря своим ушам. Разве не Джек вечно твердила, что нипочем не станет рожать, что не потерпит в своем доме спиногрызов, не позволит разрушить себе жизнь, как это случилось с ее матерью, с другими женщинами, которых она знала? Ведь потому они и сблизились после знакомства – обе презирали саму идею семейного счастья, обе божились: никаких мужей, никаких детей, и пусть общество подавится своими традициями. Впрочем, первую из этих клятв Джек уже успела нарушить.

– Ты ведь говорила, что никогда не… – начала Фрэнки, но вовремя спохватилась, умолкла на полуслове.

– Мало ли что я говорила, когда была моложе, – отрезала Джек. – Обстоятельства меняются, и люди тоже меняются. Жизнь наперед не расписана.

Она не оставила Фрэнки шанса ответить, начать спорить, призвав на помощь очередное переложение тех тезисов, которых обе держались когда-то. Развернувшись на каблуках, она зашагала к палаццо, ее плечи вздрагивали на ходу. Фрэнки в растерянности застыла посреди двора. Повернулась сперва налево, туда, где еще недавно болтались на волнах уже сгинувшие страницы рукописи, затем обратно, к пустоте, образовавшейся на месте Джек. Что делать? Она была не в силах принять решение. И потому стояла истуканом, дожидаясь неизвестно чего.

Остаток дня Фрэнки пыталась заснуть, стереть из памяти разговор с Джек и новую беспощадную правду об их будущем, об их дружбе, но пульсировавшая в затылке боль не позволяла забыться ни на секунду. Она понятия не имела, когда ушла Гилли, да и ушла ли вообще. Простояв бог знает сколько во дворе, Фрэнки вернулась в палаццо и бросилась прямиком к себе, вверх по лестнице, даже не подумав задержаться в гостиной, поговорить хоть с кем-то. Может, они до сих пор сидят там, голова к голове, шушукаются, перемывают ей кости, обсуждают, что таких, как она, надо держать в «Бримли-хаусах», подальше от нормальных людей. Как же болит голова. Зачем, черт возьми, надо было столько пить прошлой ночью?

Она со стоном перевернулась на другой бок. По свету, сочившемуся сквозь оконные стекла, поняла, что полдень остался далеко позади. Теперь-то Гарольд точно проснулся, можно звонить.

Прячась в спальне, Фрэнки успела разработать план. Чтобы получить ответы на все вопросы, доказать Джек и Леонарду, что она не ошибается насчет Гилли, нужна была информация, и она знала только одного человека, способного эту информацию раздобыть.

Осторожно преодолевая ступеньку за ступенькой, она то и дело замирала, прислушивалась – не донесутся ли из гостиной шаги, приглушенные голоса. Но стояла мертвая тишина. Фрэнки спустилась, сняла телефонную трубку и стала набирать номер; диск крутился нарочито медленно, каждый поворот занимал целую вечность.

– Да? – раздался из динамика голос редактора – громкий и, как ей показалось, слегка недовольный. В нем слышалась непривычная хрипотца, и Фрэнки на мгновение заподозрила, что поспешила, что пронзительная трель телефона вырвала Гарольда из крепкого, безмятежного сна. О его привычке отсыпаться по выходным ходили легенды, а сегодня как раз воскресенье.

– Гарольд, сможешь кое-что разузнать для меня? – затараторила она, не тратя времени на прелюдии. – Мне нужно, чтобы ты поспрашивал знакомых, слышал ли кто-нибудь о девушке по имени Гилли.

– Фрэнки? Это ты?

– Кто же еще? – с трудом сдерживая раздражение, ответила она. – Дело срочное, ладно? Возможно, она представляется полным именем. Гиллиан, скорее всего.

– Скорее всего? – не понял Гарольд.

– Да, – односложно ответила Фрэнки, игнорируя его очевидное замешательство. – Записал, не забудешь?

– Фрэнки, что-то случилось? У тебя проблемы? – не встревоженно, а словно бы недоверчиво спросил он. И после паузы добавил: – Фрэнсис, ты в порядке?

Если Гарольд назвал ее полным именем, это может означать одно из двух: он либо сердится, либо беспокоится о ней. Фрэнки тут же ощетинилась, надеясь, что все-таки сердится: чужим беспокойством она была сыта по горло.

– Так ты записал или нет?

Помолчав, он уточнил:

– А Джек с тобой?

– Тебе-то что? – огрызнулась Фрэнки. Упоминание о Джек разозлило ее куда сильнее, чем можно было бы ожидать. – С каких пор вы с ней неразлучные друзья?

– Нет, мне ничего, просто… – Он на мгновение замешкался. – Ты какая-то нервозная, что ли.

– Я такая же, как обычно, Гарольд.

– Прости, я вчера поздно лег и никак не соображу. С какой стати я должен расспрашивать людей про какую-то Гилли? Она тебе кто?

Фрэнки колебалась, прикидывая, как много можно ему рассказать. Затем вспомнила о реакции Джек на ее подозрения.

– Не хочу забивать тебе голову лишней информацией. Просто поверь мне, это важно.

– Что важно, Фрэнки?

– Важно разобраться, кто она такая, зачем сюда явилась… – Осознав, что сболтнула лишнего, она умолкла на полуслове.

– Фрэнки. Если я тебя в прошлый раз правильно понял, ты вроде бы собиралась домой.

Опять он меняет тему, и опять этот тон. Участливый, успокаивающий. Вот чего он добивается. Хочет угомонить. Разобраться с ней, как привык разбираться с проблемами в издательстве. Она дала себе пару секунд, чтобы подумать о его словах. Домой. Разве можно уехать сейчас, когда случилось то, что случилось?

– Фрэнки, – снова заговорил Гарольд, понизив голос, – дорогая, мы не можем себе позволить еще одного «Савоя». Я ведь тоже не всесилен. – Он помедлил. – И мои связи не безграни…

Не дослушав, Фрэнки повесила трубку и снова скрылась в спальне.

Вечером, спустившись на кухню, она услышала за спиной шаги Джек.

– Мы завтра уезжаем, – решительно заявила та. – Задержимся в Любляне на пару дней, как и собирались, а оттуда прямиком домой. – Выдержав паузу, она продолжила: – И, по-моему, тебе следует отправиться с нами.

– Зачем? – не оборачиваясь, отозвалась Фрэнки. – Неужто подыскали хорошую психушку, куда меня можно сплавить?

Издевка была жестокая, да и поделом. Реакции, впрочем, не последовало. Повисла тишина, и Фрэнки успела подумать, что зашла слишком далеко, что Джек сбежала, не потрудившись ответить, но та вдруг отрывисто сказала:

– Я спать.

Она всегда рано отправлялась в постель, когда злилась. А Фрэнки всегда подтрунивала над ней за эту привычку. Не сегодня.

– Значит, до завтра, – ответила она. Выждав минуту или две, чтобы Джек уж точно успела уйти, она выкинула в мусор недоеденный сэндвич и отправилась в гостиную, налить себе виски. Возле бара она обнаружила Леонарда, который, судя по выражению лица, отлично слышал все, что происходило на кухне.