– Ну и как тебе? – спросила Дана, повернувшись к Тауни.

Тауни пожала плечами.

– Можете ни о чем не беспокоиться. Просто голубоглазые – моя слабость.

«Как и моя», – сказала про себя Дана, подумав о глазах Пэйтона.

* * *

– Ну что ж, Энни, сегодня мы немного продвинулись вперед, – сказал Сед, укладывая плюшевых кроликов в четыре пасхальные корзины. – Они и впрямь оберегали Тауни, когда Маркус Грин приехал пожить в коттедже пару дней. Помнишь, его мама приводила его в кафе, когда он был маленьким? Я в жизни не видал таких маменькиных сыночков, а этот так и не вышел из пеленок. Я был рад увидеть, что Дана и Харпер поддержали друг друга. Как там сейчас это называется? Ах да, вмешательство. Надеюсь, они хоть немного открыли ей глаза и она не станет с ним связываться, иначе мне придется самому что-то с этим делать. Не могу допустить, чтобы одна из наших девочек жила с его глупой мамашей, и я точно знаю, что он никогда от нее не съедет.

Он положил по шоколадному кролику в каждую корзину.

– А ты как думаешь, Энни? Жаль, что тебя здесь нет, ты бы помогла мне собрать корзины. Это занятие доставляло нам такую радость, когда они были маленькими девочками.

Он остановился, достал из кармана носовой платок и вытер слезы.

– А ведь мы прожили хорошую жизнь, так ведь? Мы растили девочек, пока они не стали подростками, и у нас даже возникло ощущение, будто птенцы вылетели из гнезда, когда они перестали навещать нас. Да, жизнь удалась, и если бы ты была сейчас здесь, то не было бы их. Но мне от этого не легче.

Он закончил работу и сел в свое кресло.

– Ты только взгляни на них, Энни. Думаешь, они удивятся? – спросил он и наклонил ухо к ее пустому креслу. – Я рад, что тебе нравится. Надеюсь, девочкам понравится тоже.

В то воскресное утро Сед с трудом сдерживал волнение. Он проснулся раньше пяти часов и поставил пасхальные корзины в ряд перед стульями.

– Энни, ты только взгляни на них. С тех пор, как мы готовили для девочек корзины, прошли годы. Розовая – для Брук. Когда Дана впервые привезла ее к нам, на ней было чудесное розовое платье. Интересно, каким был ее папа? Я чувствую, что что-то не вяжется в истории Даны, но когда-нибудь она будет готова поделиться тем, что действительно произошло.

Ему потребовалось два захода, чтобы перетащить корзины в кафе из его каморки в задней части магазина. Первой всегда приходила Харпер, поэтому он поставил впереди ту корзину, которая была с милым маленьким красным кроликом. Он сварил кофе и стал томиться в ожидании их появления, чтобы посмотреть на их лица. Энни наверняка захочет узнать все подробности. В последние дни своей жизни, когда память начала ее подводить, она умоляла его рассказывать ей истории про девочек. Иногда он становился перед ней на колени и повторял то же самое, что говорил накануне. Когда она смеялась, небеса разверзались, и он мог поклясться, что видел, как ангелы подметали в раю полы и готовились к встрече с ней.

Он не мог больше ждать ни минуты, поэтому натянул куртку и вышел на улицу посидеть на скамейке. У Харпер горел свет, значит, она будет через несколько минут. Он закурил сигарету и медленно покачал головой.

– Я знаю, дорогая, но теперь уже поздно бросать, и даже если у меня будет в запасе еще десять лет, без тебя они не принесут мне никакой радости, так что не ворчи на меня. А вон, кажись, приближается пикап Уайатта, – произнес он и понизил голос до шепота. – Он что-то оставил на крыльце. Вот это я понимаю шаг в правильном направлении!

* * *

Воскресное утро началось так же, как и все остальные дни недели. Харпер встала еще до рассвета, оделась, собрала волосы в хвост и направилась в кафе. Но открыв дверь коттеджа, она резко остановилась. Прямо на крыльце лежал роскошный букет красных роз, а рядом с ним примостился огромный шоколадный кролик.

«Сед», – подумала она и потянулась за открыткой, но увидев почерк, обомлела.

Извини, что уехал впопыхах. Жена моего друга хотела, чтобы я помог ей с приготовлениями, и честно говоря, я не знал, что еще сказать или сделать. У меня душа разрывается. Я позвоню сегодня днем. А пока, счастливой Пасхи. Уайатт.

Первое, что она сделала, это проверила, нет ли поблизости кого-либо из ее сестер. Их нигде не было видно, поэтому она схватила цветы с шоколадной фигуркой и занесла их к себе. Она зарылась носом в розы и шумно вдохнула их аромат, а затем сняла фольгу с кролика и откусила у него ухо.

Все еще наслаждаясь вкусом шоколада, она направилась к кафе. Когда она вошла, Сед встал со скамейки и усмехнулся.

– Похоже, ты нашла свой первый пасхальный сюрприз. Уайатт поставил его там минут пятнадцать назад и уехал. Видать, ему все-таки пришлось смириться с той новостью.

– Видимо, да.

Сед бросил сигарету в урну-пепельницу, похожую на трубу, торчащую из ведра. Он открыл перед Харпер дверь и, зайдя следом, включил свет.

Она остановилась и невольно расплылась в улыбке при виде четырех больших корзин на столе, наполненных конфетами и всевозможными подарочками.

– Дядя Сед, это так мило, – сказала Харпер и обняла его. – Но тебе не следовало этого делать. Я не купила тебе подарок. И когда только ты умудрился раздобыть все эти вещи?

Его широкая улыбка озарила светом все вокруг, когда он увидел радость на ее лице.

– Ошибаешься. Ты здесь, и это как раз то, чего хотела Энни, так что это лучший на свете пасхальный подарок. Каждое воскресенье по вечерам я езжу в город после работы и покупаю себе недельный запас сигарет и бутылку ежевичного вина. Энни его полюбила, когда бузинное у нас закончилось. Пока я там был, я заскочил в «Уолмарт», чтобы купить подарки для корзин. Ну же, распаковывай свою. На дне есть маленькая бутылочка «Джека». Я знаю, ты к нему неравнодушна, – подмигнул он.

– В последний раз я в припадке гнева швырнула бутылку с ним об стену и разбила вдребезги, – призналась она, запустив руку в корзину, чтобы съесть шоколадное яйцо.

– Наверное, поэтому тебе и понадобились от Флоры ее чистящие средства?

Она резко дернула подбородком вперед, и только с третьей попытки ей удалось проглотить кусок шоколада из-за комка, вставшего в горле.

– Я никогда не смогу собрать для нее корзинку, дядя Сед.

– Может быть, когда-нибудь у тебя будет еще один ребенок, и ты сможешь делать пасхальные корзинки для него. – Он отошел от кофеварки и обнял ее за плечи.

– Я не заслуживаю еще одного ребенка.

– А вдруг, ты наоборот его заслуживаешь. Тебе хватило мудрости, чтобы понять, что ты была слишком молода, чтобы дать хороший дом той, кого ты родила, – сказал он и обнял ее еще крепче, а затем вернулся к приготовлению кофе.

Харпер очень хотелось верить Седу, но она так долго жила с чувством вины, что это было невозможно.