На бесптичье и ж. соловей. На безломоносовье и Волконский — Ломоносов. И т. д.

Засим перехожу к Скаррону.

Целуем Вас, будьте здоровы

Милый Рыжий, пожалуйста, не падайте на меня с крыш на это раз, т. к. я надумала сама на днях приехать — по случаю рождения Ады Александровны, и мы с Вами все равно повидаемся. А чтобы позволить себе выдраться на два дня, я должна непременно и безотрывно работать, чтобы нагнать себе «аванс» в своей норме. 15-го мне сдавать пьесу, а это значит, что целое действие я должна перевести в эти дни. Потом мне обещали продлить договор на 2 месяца — до 15 февраля, на следующую пьесу. Это почти вдвое меньше времени, потраченного на первую. Вот до какого бега марафонского довели меня летние гулянки!

Это раз — второе: вообще дичь приезжать вечером одного дня, чтобы уехать на следующий день. Сейчас снег, заносы, такси не ходят, автобусы переполнены, в праздничный день вообще рискуешь не попасть на вечерний — они ведь рано кончают ходить.

Так что сидите Вы там со своим Рихтером[353] (послушаю его вместе с Вами — по радио — если будете визжать «браво» — услышу!) и ждите телефонного звонка на днях. Кажется, есть «чего» рассказать.

Орел умолк, верно, не состоялась ихняя редколлегия, или Цветаева в плане не вызвала единодушных восторгов[354]. Ничего, всё будет в свой час.

Обнимаю Вас, до скорого quand-mêmе![355]

Есть просьбочка — купите мне к моему приезду табель-календарь на 1961 — все равно какой, хоть детский, хоть спортивный, а то тут — никаких, 1962 на носу!

За 3 года даже такие 2 лентяйки, как мы с Вами, всё успеем, — живы будем…

«Дорогая Ариадна Сергеевна,

рад сообщить Вам, что редколлегия „Библиотеки поэта“ утвердила цветаевский том в числе изданий, к подготовке которых надлежит приступить в 1962 году. Планирую издание этой книги на 1963–1964 (!) г. Надеюсь уже в январе заключить с Вами и А. А. Саакянц договор на подготовку и комментирование сборника. Вопрос о вступительной статье оставим пока открытым. Главное и основное — хорошо подготовить и прокомментировать тексты. О составе сговоримся дополнительно.

Поездка моя в Москву приобрела несколько трагикомический оттенок: все собираюсь и не еду. Совсем уж было собрался, но схватил жестокий грипп, от которого только-только оправляюсь. Сейчас уже поеду на Пленум Союза писателей, который перенесен на 21-е декабря. Жаль, что, по-видимому, разъедемся.

Там, на месте, поговорю с союзным начальством и полагаю, что эскапады Оттена отпадут, поскольку Марина Цветаева будет издаваться в „Библиотеке поэта“, и этого достаточно. Должен сказать, что такие публикации, каковые в „Тарусских страницах“, могут только навредить: там, как нарочно, подобран букет стихов наиболее „непонятных“ и способных вызвать раздражение.

Спасибо за обещание фотографий. Теперь, когда будет составляться том для „Библиотеки поэта“, мне уже необходимо будет познакомиться с тем (из стихов, поэм и драм), чего я не знаю. Позже сговоримся об этом. Одно для меня несомненно; раздел „Лирика“ нужно будет увеличить, сравнительно с „Избранным“, по меньшей мере, вдвое.

Я дописал свою книжечку о „Двенадцати“[356] и увезу ее в Москву. Все страшно затягивается: ставит сроки, и они летят кувырком. И еще грипп меня всего переломал.

Пишу в расчете, что Вы уже вернулись в Тарусу.

Будьте здоровы! Искренне Ваш В. Орлов».

За это время, милая Анечка, уже утвердили комиссию по маминому литературному наследству: председатель Паустовский, члены Щипачев[357], Орлов, я и Оттен. Как видите, с «эскападами» разделаться нелегко. Как только получу выписку из протокола (ежели удостоят), попрошу Секретариат вывести меня из комиссии, с составом которой я не согласна. Пусть орудуют сами — ежели сумеют. А в «волка, козла и капусту» я не игрок.

Какая наглость! Какое издевательство! Не говоря уж о том, что при участии Оттена, трепача и распространителя нелегальщины, архив очень быстро может попасть — вслед за пастернаковским — «куда следует».

Оттена рекомендовал Сурков[358], перед которым тот, видимо, в весьма содержательной беседе, показал свою «осведомленность», «эрудицию» и «благородный интерес» к творчеству. Очень неприятно мне будет идти на открытый конфликт и с Союзом, и с самим Оттеном, но что делать? Надо пресекать[359]. Может быть, посоветуетесь с Ильиным?[360] Что он скажет? Пишите! Целую.