Смотрю на Вита. Он пренебрежительно спокоен, как, собственно, и всегда. А вот незнакомый мне мужчина наоборот слишком возбуждён. Вон как щёки раскраснелись.

– Ульяна? – спрашивает он, словно и правда не знает, кто я.

– Уля, – Гай прочищает горло, – это Тарас, друг отца.

– Рад знакомству, очень много о тебе слышал. – Мужчина протянул руку, я повторила его жест, и когда наши руки встретились, решила более пристально изучить того, с кем знакомлюсь.

Возраст примерно такой же, как и у Бориса Евгеньевича, хотя седины на висках значительно больше, да и глаза смотрят не прямо и открыто, как у приёмного отца Гая, а скорее исподтишка.

Тарас цепким взглядом проходится по мне, словно выискивая слабые точки, расценивая как потенциального противника. Мне это знакомо. Юристы и адвокаты отца ведут себя также. Слегка ёжусь, но удачно скрываю свою реакцию, не привлекая внимание, списывая всё на издержки профессии.

– И я рада.

Вит косится на наши руки, всё ещё скрещенные. Буквально вырываю свою конечность из крепкого захвата, затем незаметно провожу ладонью по юбке, чтобы избавиться от ощущения чужого прикосновения. Смотрю на Вита, от него этот жест не скрылся. Он поджал губы: не знаю, что это значит.

– Я тут спросил, – Тарас очерчивает подбородком линию от Вита к Гаю, – имеешь ли ты отношение к Дмитрию Тимофеевичу Воронцову?

Чёрт!

Услышав имя отца, в нахлынувшей панике делаю шаг назад. И это замечают три пары глаз. Вит прищуривается на меня, словно ожидая ответа. Я же отчаянно стараюсь сохранить лицо, надеясь, что матушкины уроки не прошли даром. Поджимаю пальцы ног, выдавливая улыбку.

– Почему вы спрашиваете? – Отлично, родительница была бы мной довольна. Лучший уход от вопроса – встречный вопрос.

– Ты ведь тоже Воронцова, а эта широко известная фамилия в определённых кругах, – последние два слова он выразительно подчёркивает. Определённые круги? Звучит как оскорбление, хотя ничего не имею против, всё же не собираюсь признаваться в своём титуле посреди гостиной, на празднике замечательных людей, которые пригласили меня разделить с ними этот торжественный вечер. – Вот мне и захотелось узнать, совпадение это или нет. Но, как выяснилось, ни Гай, ни Вит понятия об этом не имеют.

– Боюсь, я вас разочарую, – продолжаю улыбаться, словно кукла. Это ещё один полезный совет матери: женщине всегда можно прикинуться дурочкой, тогда с тебя никакого спроса. – Моя фамилия самая обычная.

– Жаль, – протягивает Тарас, но по его глазам видно, что он мне не поверил. И Вит тоже. К прищуру прибавляется складка между бровями.

– А я говорил! – напористо заявляет Гай. – Под такой же фамилией половина страны ходит.

Тарас криво усмехается, я же тихо и не спеша выдыхаю, опустив глаза, но когда вновь поднимаю их, упираюсь в синюю бездну недоверчивого взгляда Вита. Поспешно отхожу в сторону, чтобы не спровоцировать дополнительные вопросы.

Вечер тем временем набирал обороты. За столом я оказалась рядом с Витом и Вили, напротив Снежи.

На протяжении ужина я наблюдала за ней, и с каждой минутой мне становилось всё тревожнее. Она ничего не ела, выражала явную апатию к происходящему. Дурные звоночки. Очень знакомые.

Вили видела то же, что и я. В какой-то момент она коснулась рукой моего бедра, привлекая внимание.

– Я поговорю с Гаем, – почти прошептала Вили. – Я понимаю, что ей тяжело, но так недалеко и заболеть.

Качаю головой, слегка наклонившись к девушке:

– Это не Гай должен решить.

Вили закусила губу, покосилась на Вита, после чего согласно кивнула.

Ужин кончился, гости переместились обратно в гостиную.

– Дорогие мои, – обратилась к присутствующим Елена Львовна, утонув в объятиях мужа, вызвав всеобщее умиление, – мы рады, что вы пришли, чтобы поздравить нас. Большое вам за это спасибо. Но у нас есть ещё один сюрприз.

Женщина улыбнулась, затем сделала подзывающий жест. К ним тут же подошли Вили и Снежана.

– Возможно, вы все знаете, что завтра у меня выйдет новый альбом, – заговорила Вили, светясь от гордости. – Но для большинства станет новостью, что одну песню мне подарила Снежана. – Вили обхватывает плечи девушки, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Комната зашумела, гости заговорили разом, выражая удивление. Я тоже открыла рот от удивления. Снежа пишет песни? Я знала, что она восхитительно играет на фортепьяно, но то, что пишет песни, это неожиданно. – Песня особенная. Уверена, вы полюбите её так же, как и я. Сейчас мы совместно презентуем её вам.

Гости захлопали в ладоши, предвкушая. Вили и Снежа направились к музыкальному инструменту. Я же ощутила прикосновение к своему локтю. Оглянулась, чтобы увидеть Вита, подошедшего ко мне вплотную.

(ВНИМАНИЕ! Автор представляет песню Полины Гагариной – Ты не целуй).

Первые звуки клавиш заставляют меня вздрогнуть и повернуться обратно.

Мелодия заструилась по комнате, зажурчав словно ручей. Вили примостилась рядом, положив руки на крышку фортепьяно, как делают певицы из старых фильмов. И платье у неё соответствующее: шёлковое, приталенное, со шлейфом. Она делает вдох, и её голос аккуратно сливается с мелодией.

– Ты больше не звони, – запела Вили, делая перерывы, словно разговаривая с возлюбленным, – мне сердце не тревожь…

По коже затопали мурашки, пробежав галопом вверх и вниз. Я думала, что уже привыкла к удивительному голосу девушки, но она продолжает трогать меня. Ей даже не нужен микрофон. Голос настолько звонкий, что проникает в самые потаённые уголки души. Да и сама девушка выглядит великолепно.

– Ты не целу-у-у-у-й, – затягивает Вили, я облизываю пересохшие губы. – Не о-о-о-беща-а-а-й…

Я закрываю глаза, наслаждаясь ощущениями.

Не просто песня, а любовная баллада, в которой девушка прощается со своим возлюбленным, благодаря его и признавая, что он всё равно останется для неё лучшим.

Эту песню точно написала Снежа? Горечь заполняет рот, я сглатываю её, морщась. Снежана прощается со своей любовью к Виту, это очевидно и… печально.

Распахиваю глаза, чтобы посмотреть на неё.

Спина прямая и натянута, словно струна, а пальцы легко и виртуозно летают по клавишам. Она закрыла глаза, слегка наклонив голову в сторону, отчего светлые локоны упали на клавиши. Но девушка, казалось, этого не замечала. Она полностью погрузилась в свои эмоции. Я знала, что она чувствовала, или хотя бы примерно.

Явственно ощущаю тёплое дыхание у себя на затылке. Этот парень никогда не был её, и моим он тоже никогда не станет. Всё, что происходит сейчас лишь фальшь. Жалко, что сердцу не объяснишь. Я пройду через эту боль снова, как прошла два года назад. Вот только сейчас это будет в сотни раз больнее. И мне некуда будет излить свою боль, как это сделала Снежана. А в случае неудачи я лишусь свободы.