Здесь пролегла невидимая граница между двумя мирами.

И, стало быть, здесь выбирались из сумрачной преисподней ее отвратительные посланцы.

Здесь же скрывались они от гнева людского и кары Создателя, возвращаясь в дьявольское логово черными бездонными лазами.

Такая в целом складывалась картина.

Мрачная, но притягательная.

С этим тоже приходилось считаться.

Что приехал исследовать бухарестский профессор? Страшные легенды или исторические события?

Кем намеревался объявить Влада Дракула в своей монографии?

Чему искал подтверждение и что намеревался опровергнуть?

Общественность волновалась и внимательно наблюдала за Даном Брасовым.

Но скоро ослабила бдительность, привыкла к тихому, вежливому профессору и даже принялась всячески ему помогать.

Всем стало ясно — ничего, кроме настоящей, подлинной истории, доктора Брасова не интересовало.

Большинство вздохнуло с облегчением.

Коммерция — коммерцией, но доброе имя прославленного земляка тоже чего-то стоило. И пожалуй, было несколько важнее звонкой монеты пытливых туристов.

Впрочем, и те, кто искренне придерживался «вампирской» версии, относились к профессору без всякой неприязни. Слишком уж мягким, миролюбивым и каким-то трогательно беззащитным был ученый.

Отстаивая свои теории, местные «вампиристы» всего лишь усердно подбрасывали ему новые головоломки — путаные рассказы очевидцев, столкнувшихся в окрестностях Сигишоары со всякими «странностями», результаты каких-то исследований, описания необъяснимых событий, загадочные предметы и тому подобное…

С ходу Дан Брасов не отметал ничего.

Без устали колесил по глухим, «медвежьим» углам, выслушивал сотни историй, сутками бродил в древних развалинах, спускался в пещеры и поднимался на труднодоступные вершины.

Словом — работал.

Из гостиницы он давно переехал.

Снял крохотную квартирку в старом доме за крепостной стеной. В настоящем готическом доме с маленькими башнями по фасаду и узкими, высокими окнами. В некоторых чудом сохранились редкие старинные витражи.

Дом много раз перестраивали.

В результате одна из комнат профессорской квартиры располагалась непосредственно в башне. Она была маленькой, круглой, узкое окно рассекало стену от пола до потолка, но именно оно — к вящей радости Дана — было почти целиком сложено из кусочков разноцветной смальты. Иными словами, доктору Брасову «достался» цельный фрагмент уникального витража.

Надо ли говорить, что именно эта комната стала его рабочим кабинетом.

Свет преломлялся в цветных осколках, таинственной радугой мерцал во тьме, причудливым узором рассыпался по древней мостовой.

Каждую ночь.

Почти всегда — до рассвета.

Так было и теперь.

Время давно перевалило.за полночь.

Впрочем, за временем он совсем не следил.

Этой ночью доктор Брасов не просто работал.

Он подводил итоги.

Ибо завтра — при одной мысли об этом сердце ученого начинало бешено колотиться, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки и… пуститься в пляс, никак не иначе, — завтра, а вернее, уже сегодня ему предстояла важная, возможно, самая важная в жизни встреча.

Вечером, а точнее, в девятнадцать десять по местному времени, или несколько позже, в тот самый миг, когда пассажиры парижского рейса национальной авиакомпании «Tarom» сойдут по трапу, на землю Румынии ступит нога человека, во власти которого разрубить гордиев узел.

Впрочем, что там — гордиев!

Узел этот намертво затянут самим сатаной, искусным мистификатором, виртуозом обмана и коварства.

И не узел вовсе, а смертоносная петля, погубившая сильного, мужественного, однако глубоко несчастного человека.

Но справедлив Господь.

Не всегда скор, но неизбежен его суд.

Тонкие смуглые пальцы Дана легко едва касались маленькой клавиатуры портативного компьютера.

На экране дисплея возникали буквы, складывались в слова, предложения — аккуратные строчки стремительно заполняли мерцающее пространство.

"…Итак, источники.

Суммируя все, что уже сказано, беру на себя смелость утверждать: разрозненные источники противоречивой, а порой взаимоисключающей информации о Владе можно систематизировать.

И более того!

Природа предвзятости или, напротив, относительной объективности сегодня ясна мне, как никогда.

Первое…"

Резкий звонок грянул в тишине маленькой квартиры неожиданно и потому оглушительно.

Доктор Брасов вздрогнул.

Пальцы запнулись, сбились, а потом и вовсе замерли над клавиатурой.

Звонок повторился.

Обычный дверной звонок: низкий и слегка надтреснутый.

Дан чертыхнулся.

Не то чтобы он не жаловал посетителей, но до вожделенного часа оставалось совсем немного времени, а работа еще не была закончена.

Шаркая неуклюжими клетчатыми тапочками, профессор нехотя поплелся в прихожую.

Ноги, что называется, отказывались его нести — это было самое подходящее определение.

Незваного гостя тем не менее следовало впустить.

Тот, похоже, был человеком настойчивым — звонок в прихожей дребезжал непрерывно.

— Не спите? Слава Богу! Я боялся, что разбужу, не свет горел… Впрочем, не будь света, я все равно бы стал ломиться. Вы не представляете, Дан… Который теперь час, кстати? Но в любом случае нам следует поторопиться… Хотя прежде я должен кое-что вам поведать…

Голос был молодым и взволнованным. Его обладатель, казалось, спешил выплеснуть все, что имел сообщить собеседнику, как можно быстрее. Фраз он не заканчивал.

Отдельные слова и восклицания с разгона налетали друг на друга.

Монолог в целом казался сумбурным и малопонятным. Странная тирада, однако, нисколько не обескуражила Дана и уж тем более не рассердила.

Напротив, недовольство ученого улетучилось, уступив место спокойной, слегка насмешливой симпатии.

— Быть может, вы все же войдете в дом, друг мой? Соседей вряд ли заинтересует ваша сенсация, тем более — в такой час.

— Сенсация, доктор Брасов! Это вы совершенно точно заметили — сенсация. Сегодня это произойдет, я знаю точно! И наконец докажу вам, упрямому материалисту!

— Разумеется, докажете. Но прежде промочите горло этим бодрящим напитком, иначе — право слово! — я так и не возьму в толк, о чем, собственно, идет речь сегодня!