— Зачем все это? — хмурится Фабия. — Я ведь ничего не смогу тебе рассказать.

— Почему же? — возражает Амара. — Ты можешь оставлять послания Никандру, если решишь, что должна мне что-то сообщить. Британника будет приходить за ними каждую неделю. Надеюсь, для тебя это справедливый обмен.

Даже если эта затея не приходится Фабии по душе, она никак не может отказаться от бесплатной еды.

— Ну конечно. Это меньшее, чем я могу тебя отблагодарить за такую щедрость.

Они улыбаются друг другу: прекрасная куртизанка и тень женщины, в которую она рискует превратиться.

Направляясь к Феликсу, Амара не берет с собой Британнику. Она возвращается домой за Филосом и Ювентусом и делит деньги на троих. Когда они оказываются в борделе, им приходится ждать в черно-белой комнате. Амара вспоминает, как, живя в борделе, радовалась голосу зовущего ее Филоса, ведь это означало, что впереди ее ждут несколько часов с Руфусом. Теперь же ей неловко смотреть на Филоса. Он склонил голову и вцепился пальцами в скамью. Сидящий посередине Ювентус, кажется, чувствует себя увереннее. Он так развалился, что Амаре приходится подвинуться, чтобы не прикасаться к его бедру. Ювентус с улыбкой поворачивается к Филосу и что-то произносит на им одним понятном наречии. Судя по нерешительному ответу Филоса и по угрюмому выражению на лице Ювентуса, говорят они об Амаре.

Она не смогла бы назвать то, что охватило ее после приглашения Париса, или объяснить нехорошее предчувствие, возникшее у нее в груди, когда она переступила порог кабинета. Феликс сидит за столом. Амара заставляет себя посмотреть на него так, будто это совсем другой человек, изучить его, увидеть его слабости, а не собственный страх. Она делает вдох, ей в нос ударяет запах свежего масла. Волосы Феликса зачесаны назад, лицо у него гладкое. Наверное, побрился сегодня утром.

— На этот раз деньги вперед, — бросает он, показывая на пустой стул. Сделав несколько шагов, Амара выставляет на стол кожаные кошельки и стоя наблюдает за тем, как Феликс пересчитывает монеты. Он поднимает на нее глаза. — Сядь.

Амара выполняет приказ.

— Так-то лучше. — Феликс швыряет ей пустые кошельки и с грохотом скидывает монеты в шкатулку. — Видимо, богач тебе очень доверяет, раз позволяет приходить сюда. Мне это очень удивительно.

Амара прикидывает, чего ей может стоить ложь, и решается сказать правду.

— Он об этом не знает.

— А прибыль, которую тебе приносит Виктория, покрывает такой риск? — О Британнике Феликс никогда не спрашивает.

— Думаю, все впереди, — отвечает Амара. — Ведь у меня теперь есть другие девушки, которых я могу продавать вместе с ней.

Амара не может разгадать, какое чувство таится во взгляде Феликса, но ощущает его силу.

— Так ты теперь сутенерша?

Амара пожимает плечами.

— Ну да. Я в этом деле кое-что смыслю. Нам всем приходится зарабатывать.

— Наверное, нужно повысить тебе ставку.

— Ты не можешь этого сделать. Так написано в договоре. — Амара понимает, что Феликсу это было известно заранее и что он проверял ее, чтобы узнать, как далеко может зайти. Он улыбается, и до Амары доносится аромат его щедро умасленных волос. Она каким-то образом догадывается, что Феликс готовился к ее приходу. Эта мысль придает ей смелости. — Ты никогда не использовал меня в полную силу, — говорит Амара.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы могли бы заработать в пять раз больше.

Феликс будто бы пропускает это «мы» мимо ушей.

— Меня всегда поражало, что ты, человек, любящий деньги, так боязливо стремишься к выгоде.

— Думаешь, из тебя бы вышел хороший деловой партнер?

— Ты и сам это знаешь. Но не можешь признать, что мы одинаковые.

— Так вот как ты считаешь? — усмехается Феликс. Его взгляд озаряется веселостью, которую легко можно принять за расположение. — А скажи-ка, — Феликс подставляет ладони под голову, это выражение притворного интереса знакомо Амаре из ее прошлой жизни, — будь ты на моем месте, ты бы обрадовалась, увидев в другом себя?

Амара не знает, что сказать. Она не думала, что дело примет такой поворот, и даже представить не могла, что Феликс ее поймет.

— Вот именно, — сухим голосом произносит Феликс. Он открывает ящик и, не глядя, достает из него предмет, который, должно быть, всегда стоит на одном месте, так что его можно найти на ощупь. Это статуэтка богини охоты Дианы, которую Амара отправила Феликсу после того, как обрела свободу. То было ее обещание отомстить. Феликс осторожно ставит фигурку на стол. — Тебе меня не обдурить, Амара. Я знаю, как выглядит ненависть. И знаю, как умер мой отец.

Амара рассматривает статуэтку. У Дианы в руках лук с натянутой тетивой. Амара перебирает в голове все, что узнала от Фабии: сплетни хранятся в ее сознании, как белье в сундуке, причем те, что кажутся ненужными, лежат на самом дне. «Старый господин погиб в уличной драке. Его смерти желало немало людей. Да и почему не желать? Зная, какие у него были деньжищи». Амара думает о Драуке, о Симо, обо всех, кого Феликс убил, даже не прикасаясь к ножу. И она понимает. Феликс все-таки отомстил за смерть матери.

Амара не решается взглянуть на Феликса в ответ.

— Ты ошибаешься. — Она принимается крутить в руках грубо обтесанную фигурку богини. — Я не желала тебе зла. Когда ты купил меня, то сказал, что я похожа на Диану. Какой женщине не польстит сравнение с богиней?

По тому, как Феликс прищурился, Амара понимает, что он верит ей не до конца. Ей придется дать ему больше, дать то, что ближе к правде. Амара достает из потаенных уголков души стыд и выплескивает его на Феликса.

— Я такая же, как ты, Феликс, но все же мы два разных человека. Если бы ты смог со мной считаться, а не унижать меня, то никто на свете не был бы тебе так предан, как я.

Щеки Амары горят от искренних переживаний.

— Так вот что тебе нужно, — усмехается Феликс, словно за жестокостью можно скрыть краску, которая заливает и его лицо. — Как и все проклятые женщины, ты хочешь, чтобы мужчина притворился, что любит тебя. Ты ничем не лучше Виктории.

— Дело не в любви! — выкрикивает Амара, не в силах больше сдерживаться. — Думаешь, она меня хоть когда-нибудь волновала? — Она встает, и Феликс, повторяя ее движения, тоже отодвигает свой стул, так что они, разделенные столом, оказываются лицом к лицу. Амара наклоняется вперед, упираясь ладонями в столешницу. — Я могла бы нас обогатить, — произносит она. — Я и теперь могу это сделать.

Руки Амары дрожат под весом накопленной ненависти. Феликс тянется к ней, но она его отталкивает.

— Нет, — говорит Амара, делая шаг назад. — Я больше не рабыня. Заслужи.

Феликс холодеет от гнева.

— Думаешь, я не могу просто взять то, что мне нужно?