Рус нахмурился и, отпив из своего бокала, окатил меня взглядом, полным презрения. Будто награждая хлесткой пощечиной. Ничего не могла поделать со своими нервами. Меня трясло, а слезы так и стекали по щекам. Вдобавок ко всему прочему, дама, что активно лезла в ширинку некогда моего мужчины, наконец-то отлепилась от него и теперь, не стесняясь, оценивала меня. Высказывая выражением своего лица: "Ничего особенного".

— Быстро же закончилась твоя любовь… — сипло прошептала, так как голос меня подвел, а губы исказила гримаса боли.

Из-за музыки меня и слышно-то не было, да и сказать я хотела совсем иное. Но не справилась с собой. Как всегда спасовала рядом с Русланом, полностью подавляемая его энергетикой.

Однако, он услышал или всё же прочитал по моим губам. Неотрывно смотрел на меня, а в глубине его омутов не было ни капли сожаления о своем поступке или былой любви ко мне. Словно передо мной сидел посторонний человек. От него веяло не просто стужей, а арктическим холодом. Резко поднявшись, Огарев в несколько шагов преодолел разделяющее нас расстояние и, грубо схватив меня за руку, повел прочь. Его не заботило, что он причиняет боль, так сильно впиваясь своими пальцами в моё запястье. Будто ему было мало моих моральных мучений и хотелось наказать и физически. Я не сопротивлялась. Перебирала ногами, тупо следуя за ним. Мне казалось, что из меня вытащили душу, превратили в тряпичную куклу, которая больше не сможет любить и радоваться жизни. На этом фоне пара синяков были сущим пустяком.

Прохладный воздух, как только мы оказались на улице, пробрал до костей, усиливая дрожь. Меня морозило, как при простуде.

Руслан ослабил хватку на моей руке, отпуская, подходя к машине и бросая мне раздраженно:

— Нахуя приперлась? На Мальдивы не пустили?

Я буквально опешила. Онемела от грубости Руслана. Никогда прежде он не позволял себе слов в подобном тоне в мой адрес. Казалось, меня подводил собственный слух или происходящее мне снится. Ведь наяву не мог любящий мужчина так разговаривать с любимой женщиной.

Огарёв прислонился к авто и просто уничтожал меня взглядом. Только сейчас заметила, что это его мустанг, а не потрепанная хонда. В голове мелькнула мысль, что у меня получилось, и он помирился с отцом. Вот только почему столько ненависти ко мне?

Рус же продолжал смотреть на меня, как на грязь или что-то не менее омерзительное. Не выдержав подобного отношения и психологического перенапряжения, разревелась. Жалея себя и ненавидя в тот момент за слабость. Всхлипывала до икоты, смотрела в его холодные глаза и не понимала, где в них прежние чувства. Куда делась нежность?

— Руслан… Я не понимаю… За что ты так со мной… — жалко проблеяла, вытирая слезы. Всеми силами старалась остановить истерику и достойно ему ответить, но на деле выходило только хуже.

— Чё ты не понимаешь? — голос грубый, как очередная пощечина, бьет меня своим безразличием. — Повторю еще раз. Вали на хуй.

— Почему? За что? — допытывалась, как мазохистка, будто хотела еще больше боли. Желала услышать еще больше жестоких слов в свою сторону.

— С чего ты решила, что я должен тебе что-то объяснять? Мне противно даже стоять с тобой рядом, не то что разговаривать, — выплюнул Огарёв с ненавистью, отталкиваясь от авто и открывая дверь. Явно собираясь покинуть двор клуба. Вот так просто извалял меня в дерьме, даже не удосужившись объясниться.

— Нет. Стой, — схватила его за рукав кожаной куртки. Понимая что всё кончено, что уже никогда между нами не будет как прежде, я всё же надеялась на нормальный диалог и расставание.

— Команды будешь раздавать своему мудиле, — зло бросил Огарев, с силой отшвырнув мою руку от себя.

— Так это из-за Артёма? — спросила растерянно. Неужели Дашка уже сбегала к нему и рассказала свою версию событий? Теперь поведение Руслана становилось хоть немного понятным. Его разум затмила ревность.

— А я думал, так и продолжишь из себя дуру строить, — хмыкнул Рус, подтверждая мои предположения.

— Я могу всё объяснить… — растерялась в ответ.

Как можно было легко поверить Дашке и совершенно не выслушать меня? С той станется сочинить, что в постели нас буквально застала.

— Кто бы сомневался, — с издевательской насмешкой произнес парень. — Хочешь рассказать трогательную историю про невинную овечку, над которой надругались злые волки? Иди лей говно в уши кому-нибудь другому. Я в долбаебы не нанимался.

Он завел машину и, ударив по газам, сорвался с места, оставляя меня одну посреди ночной улицы. Вот теперь я действительно не знала, что мне делать дальше и как быть. Сил не осталось, как и надежд. Закрыв лицо руками, дала волю слезам, наплевав на зевак. Мне нужно было выплеснуть ту адскую боль, что терзала душу, царапая грудную клетку изнутри.

Не помню, как добралась до дома и сколько времени это заняло. Ноги сами несли меня по знакомому маршруту. Ни о чем, кроме как об Огарёве, думать не могла. Стало абсолютно безразлично: случится со мной что-то или нет. В тот момент казалось, что у меня вырвали сердце, а без него жизнь не имела никакого смысла. Что делать дальше? Просто существовать?..

Уже немного успокоившись, подходя к родной ограде, приметила машину Артёма. Притормозила, с сомнением посмотрев на авто. Зачем он приехал? Да еще в такое время…

Стоило мне приблизиться к авто, как дверь распахнулась, и взору моему предстал обеспокоенный Артём.

— Ты как? — внимательно осматривая меня, спросил парень. Заметив мои заплаканные глаза, он недовольно поджал губы.

— Нормально, — пожала плечами, не желая посвящать его в свои проблемы. — Давно ты тут?

Сейчас злость на него отступила, из меня вообще будто выкачали все эмоции. А ведь именно такой итог он и предсказывал…

— Не особо, — солгал неловко Артём. — Лис, что-то случилось? Ты бледная и зареванная, — решившись, прямо спросил он.

— Мы расстались с Русланом, — тихо ответила, отводя взгляд и давя ком в горле. Каждое упоминание Огарева причиняло практически физическую боль.

— Может еще помиритесь? — попытался подбодрить он меня.

— Нет. Не помиримся, — категорично произнесла в ответ. — Он мне изменяет. Разговаривал как не пойми с кем…

— Ясно, — вздохнул как-то