Максим пытался договориться с Чигиным, ходил к нему в больницу, чтобы извиниться, но наткнулся на ледяную стену непонимания. И угроза, к которой в свое время прибег Венгеров, тоже не прошла. Чигин уверенно заявил, что ничего не боится, а по факту запугивания подаст жалобу.

Был бы Венгеров, он, возможно, что-нибудь придумал. Но Илья находился в госпитале, а без него Максим был как без рук.

– Ты вот что, Скородумов, духом не падай, – сказал Богданов. – Попробуй на гражданке устроиться, если не сможешь, через годик приходи. Когда волна уляжется, попробуем тебя восстановить... Должность сдашь Савицкому, корочки – в кадры, ствол – в оружейку...

Капитан Савицкий утешал Максима как мог – и словом поддержал, и стаканом. Домой он возвратился поздно, в десятом часу вечера, порядком под градусом.

– Опять на трупе были?

Майя понимала, что работа у мужа чрезвычайно напряженная и нервная, и знала, чем у них на службе снимается стресс. Но все равно ей не нравилось, что время от времени он приходил домой подшофе.

Она уже смыла с себя усталость сегодняшнего дня, готовилась к завтрашнему – на лице жирная крем-маска. И кожа ее отдыхала, и она сама уже лежала в постели перед телевизором.

Квартира у них не очень. Однокомнатная, с дряхлой мебелью и скрипучими полами. Но Майя не жаловалась, воспринимала все как должное. В комнате – уют и порядок, а на кухне – ужин.

– Нет. Звание обмывали, – мрачно усмехнулся он.

– Чье? – в предвкушении приятного известия спросила она.

Максим вздохнул... Новое звание обмывают после того, как приказ о присвоении зачитывается перед личным составом. Вручают погоны, поздравляют, а потом уже начинается неофициальная часть, не менее торжественная и помпезная. Но не было ничего этого. Посидели с Савицким, выпили с горя...

– «Старшего» мне присвоили. Но, видно, рано мне...

– Что «рано»? – не поняла Майя.

– Рано присвоили. Не тяну я «старшего», поэтому случился перегруз... И меня уволили... Я уже и должность сдал, и ствол...

– Ну и шутки у тебя.

– Это не шутки... Уволили меня... За то, что бандита убил... У него же патроны были холостые, а я не знал...

Он не стал рассказывать истинную причину, по которой попал впросак. Признаться, из-за чего он набил морду Чигину, значило расписаться в своем недоверии к жене. Как он мог поверить в то, что Майя ему изменяет?..

– И за это уволили? – усмехнулась она с пренебрежением к милицейскому начальству.

– Одно из двух: или под суд, или увольнение.

– Ну и зачем тебе такая служба? Голову под пули подставляешь, а тебя за это носом в грязь... Ты у меня, конечно, человек сильный, гроза бандитов, но я не хочу в свои двадцать четыре года вдовой стать... Так что не расстраивайся. И давай ужинать... Тебе еще сто грамм налить?

– А подкалывать не надо, – насупился Максим.

– Я не подкалываю, я серьезно. Такое событие надо отметить...

Майя почти не расстроилась, что его выперли со службы. И даже составила ему компанию за столом. Подняла с ним по пятьдесят горьких капель.

– Без работы не останешься, – сказала она. – Юрист, да еще с опытом службы в РУБОПе... Я думаю, тебе можно адвокатскую практику начать, по уголовным делам...

– Ты же хотела юридическую консультацию открыть.

– Одной консультации мало, – покачала она головой. – Нужен полный пакет юридических услуг. А для этого ты должен получить адвокатскую практику, понимаешь?..

Максим кивнул. Майя не хотела уходить из банка. Недавно ей повысили зарплату, намечалось повышение по службе. И в любом случае она права – им нужно побольше практики, чтобы их будущее совместное предприятие было успешным. Они еще молоды, у них все впереди. Главное, не раскисать и двигаться вперед...

Майя не шла, она парила над землей. Ее красоте, обаянию и походке могла позавидовать сама Клаудиа Шиффер. А у Семена захватило дух, когда он вышел из своей машины и ринулся ей навстречу.

– Какая встреча!

От волнения у него похолодели кончики пальцев и ослабли поджилки. И ему приходилось тужиться, чтобы изображать снисходительную улыбку человека, уверенного в своей неотразимости.

– Семен?!

Если он хотел произвести на Майю впечатление, то это удалось ему в полной мере. Она потрясенно смотрела на него. От волнения у нее раскраснелись щеки.

– А что, не похож?

– Ну, ты изменился.

– Лучше стал или хуже?

– Не знаю.

– Значит, лучше.

Семен готовился к этой встрече. Прическа, загар, даже маникюр на пальцах рук. Клубный пиджак белого цвета, темная велюровая рубашка из дорогого магазина, на черных брюках стрелки бритвенной остроты, лакированные туфли сверкают на солнце. И сам он сиял, как его новенький «БМВ» седьмой модели.

– А ты с работы? Домой? – слегка нахмурившись, спросил он.

– Да. Я замужем.

– За Максом?

– Угадал.

– Я не гадал. Я все знаю. Где работаешь, знаю. Где и с кем живешь... И что на троллейбусе домой ездишь.

– Что есть, на том и езжу, – ничуть не смутилась она.

– Ты на себя в зеркало посмотри. Ты же королева. И жить должна как королева. И карета у тебя должна быть королевская. А я, так уж и быть, могу быть твоим кучером... Садись, подвезу.

Он с гордостью кивком головы показал на свою машину.

– Красавица, – с черствым каким-то восторгом сказала Майя. И не проявила желания принять его приглашение. Так и осталась стоять посреди тротуара.

– Да, но с тобой не сравнить.

– Ты меня удивляешь, – с едва уловимым намеком на кокетство усмехнулась она. – Сравнивать женщину и машину – все равно что сравнивать соловья и лошадь...

– Соловьи живут в золотых клетках.

– Да, но им больше нравится петь на свободе.

– А я тебе клетку не предлагаю. Я – твоя свобода, – сказал Семен.

– Да? И в чем же она заключается? – насмешливо спросила Майя.

– А хотя бы в свободе от мужа. Вот возьму сейчас и увезу тебя.

– Куда?

– В ресторан... Помнишь, как мы с тобой в «Советском» зажигали?

– Зажигали? – удивленно и с упреком приподняла она брови. – Насколько я помню, мы там просто ужинали. Ну, и танцевали немного...

– Сначала ужинали, – кивнул он. – Потом танцевали. Сначала там, потом у тебя...

– Тот ресторан ты заслужил.

– Ну, Максу морду набил... Хочешь, я ему и сейчас морду набью? Все по-честному, раз на раз...