Утер молчал, буравя Ортелла взглядом.

— Ладно, — бросил он после паузы, — Допустим. Допустим, я в это поверю. Снять с неё наручники! Хорошо, что уже через месяц эта неблагодарная свалит из дому и больше не будет мозолить мне глаза.

Охрана засуетилась вокруг, освобождая принцессу.

— А что до вас, — продолжил Утер, повысив голос, — то не будь вы друзьями моей жены, вас бы прикончили на месте, раньше, чем побежали бы доложить мне. С них снять наручники тоже!

Джеррик. Алисия, Родрик и парящий в энерго-кандалах Зубчик медленно переглянулись, не веря услышанному…

— …но раз уж вы «свои», — заключил Утер, хрустя кулаками, — то вам будет оказана особая честь. Мы всё-таки проведём дуэль.

— Что? Нет… — освобождённая от наручников Фрида дёрнулась к нему… — Отец!

И тут же отлетела в сторону, оттолкнутая его рукой.

— Давайте! — взревел Утер. — Трое на одного, ну! Даже четверо, с этим вашим ящериком! Попробуйте сделать хоть что-нибудь!

— Эй, погодите, Ваше Величество, не… — Джеррик шагнул назад…

— Ваше Величество⁈ — кулак Утера впечатался ему в лицо, моментально роняя на пол. — Вот как ты теперь заговорил?

Удар ногой отшвырнул Джеррика через половину тронного зала, прямо к подножию золотой статуи.

— Доставайте оружие и сражайтесь, трусы! — проревел Утер, нанося третий удар (рёбра Джеррика затрещали раньше, чем он смог встать). — Я дерусь без оружия, ну же! Попытайтесь сделать хоть что-нибудь! Девяносто девять падл уже пытались меня завалить, что смогут еще три с половиной⁈

Алисия и Родрик переглянулись; девушка рывком достала из-за плеча огромный меч, вокруг ладоней Родрика закружились завитки псионической энергии…

Прыжок!.. Император моментально ушёл с траектории пси-удара, даже не обернувшись на Родрика; сокрушающий удар ребром ладони попросту переломил лезвие метеоритного меча пополам. Второй с таким же точно звуком сокрушил колено Алисии.

Родрик отступил назад, готовясь к новому удару; Зубчик пикировал с воздуха, распахнув клыкастую пасть…

Удар Утера сбил Зубчика на лету, вбив его в мраморный пол; чуть шевельнувшись, он лениво ушёл от удара Родрика — а затем, подобрав с пола обломок меча, швырнул его. Крик, перешедший в хрип…

— Тьфу… — Утер сплюнул на ящера, вставая. — Даже не вспотел.

Хмыкнув, он взял из рук одного из охранников, что всё это время непроницаемо стояли вокруг, обгоревшую и покорёженную голову, отколовшуюся от статуи — и, шагнув к мелко дрожащей Фриде, впихнул предмет ей в руки.

— Держи, — осклабился он. — Твоё.

— Что?..

— Не строй их себя дурочку, Малиция. Держи и запомни, что это такое. Запомни наконец, что герой Императорской Битвы — это не просто звание двадцатилетней давности. Это то, кто я есть. Это то, что я могу. То, почему я — Император.

Он шумно выдохнул.

— Может быть, тогда поймёшь, чьи истории нужно слушать в следующий раз. А теперь…

Подойдя к едва дышащему Джеррику, Утер занёс ногу над его головой…

— Утер!

Моргана вбежала в зал — запыхавшаяся, растрёпанная; похоже, ей пришлось бежать изо всех сил.

— Утер! Ты же не убьёшь их!

Голос её матери дрожал.

— Не убью?

Утер остановился, обернувшись на жену.

— Будешь опять выгораживать своих дружков? — он говорил серьёзно, без своих обычных усмешек. — Даже после того, что они сделали?

— Утер, но…

— Взорвали образ величия императорской семьи. Это измена Империи. Ты сама знаешь, что за это полагается.

В тронном зале повисло молчание; золотая статуя Утера торжественно и пафосно взирала сверху на происходящее. Фрида с надеждой в глазах смотрела на мать.

— Утер… — тихо, еле слышно, кивнула Императрица. — Ты прав…

Фрида неверяще уставилась на неё.

— Над императорской семьей… смеяться нельзя никому, — в горле Императрицы встал ком.

— Мама! Мама! Спаси их! Что ты делаешь, мама?

Моргана лишь отвернулась.

— Отец в своём праве, Фрида. Отец… полностью в своё праве.

— Именно, — выдохнул Утер.

И опустил ногу, раздавливая череп Джеррика.

…так это и называется «брать на себя ответственность»?

Фрида сжимала в руках золотую голову статуи, глядя, как её отец добивает остальных.

Вот, значит, как это выглядит.

Ну её нахер, такую ответственность.

Ну её нахер, такую судьбу.

Она совершенно не этого хочет от жизни.

* * *

— А-а… — Фрида рассмеялась. — А та штука, в общем… она до самого моего отъезда висела над входом в мою комнату. Отец велел прибить в назидание… Б-боже, он тако-о-ой упёртый порой…

Она пошатнулась; алкоголя в её крови определённо было слишком много.

А почему они все молчат?

И местные пьянчуги в салуне, и этот… придурок, что постоянно перебивал её во время рассказа?

Почему они все так странно смотрят на неё?

— Эй? — Фрида пьяно заморгала. — Вы чего это?

…парень, шагнув вперёд, внезапно обнял её.

* * *

Ну и глушь. Только на то, чтобы добраться сюда из столицы, ушло несколько недель.

Но Ортелл не жаловался. И тому было несколько причин.

Во-первых, что такое эти недели по сравнению с теми годами, которые Ортелл прождал? Годами, когда он знал, что быть вместе с Фридой — их общая судьба, но не мог ни приблизить её, ни сказать об этом…

Наконец-то время этого томительного ожидания прошло. Наконец-то они будут вместе, как он и хотел. И как наверняка захочет она, когда узнает обо всём. Да, конечно, она удивится поначалу и, возможно, даже станет возражать…

Но Ортелл, чего уж скрывать, всегда был хорош в решении деликатных вопросов. А это как раз один из таких, разве нет?

А во-вторых, Фрида путешествовала не одна. И это было просто изумительно.

Компания какого-то неотёсанного чурбана с периферии, угнавшего её корабль. Лучше некуда! Что при жизни во дворце, что во время работы дипломатом Фрида видела вокруг себя только элиту и аристократов, и Ортелл был среди них… одним из многих. Но даже самые красивые цветы лучше раскрываются на подобающем фоне. Увидев его после недель общения с тупым деревенщиной, Фрида буквально ему на шею повесится.

Ещё бы. Поставить их рядом. Ортелл — галантный, красивый, идеал любой женщины — и это недоразумение.

Пхах.

Пригладив волосы, Ортелл шагнул вперёд — и толкнул створчатые двери салуна.

И замер. Не нужно было долго шарить взглядом по помещению, чтобы увидеть Фриду. Вон она, стояла…

В объятиях этого провинциального быдлоксеноса⁈

Она… ревёт?

И он, он что… посмел её утешать?!!

Глава 12

Нет чувства губительнее зависти. Затмевающая разум, отравляющая изнутри всё твоё существо, сводящая весь мир к единой цели — пусть не заполучить то, что у другого, но хотя бы его лишить этого…

Так дед и объяснял ментам, когда его задержали за попытку сбить шваброй спутниковую тарелку соседа.

Что же