Так как выпускать альбомы нам временно было нельзя, мы все это время делали то, что было естественнее всего: ездили в туры. Наше первое выступление после сессий для No Remorse было на мотогонках TT на острове Мэн. Мы в тот день выпили много бесплатного перно, а потом я проснулся у себя в отеле, в постели, и мне показалось, что в номере жарковато. Потом смотрю – а вокруг моих ног пылает огонь! Я заснул с зажженной сигаретой, и кровать вспыхнула. Пришлось сгрести в охапку простыни и кинуть их в ванну. Такое дерьмо все время с нами происходило – однажды я проснулся у себя дома, а весь матрас, кроме того места, где лежал я, покраснел. Сигарета прожгла постель и попала в матрас, и он в любую секунду был готов взорваться. Я мигом выскочил из кровати и он тут же взорвался – пламя было до потолка! Я чуть не обосрался.

После мотогонок на острове Мэн мы выступили хедлайнерами на фестивале Heavy Sound в Бельгии. Лайн-ап фестиваля был образцовым для того времени – кроме нас играли Twisted Sister, Metallica (я успел близко с ними познакомиться, и они до сих пор наши преданные фанаты), Mercyful Fate и Лита Форд (я ее знал еще с тех пор, когда она играла в The Runaways), а также всякие менее известные группы, теперь уже давно забытые. Месяц с небольшим спустя мы впервые побывали в Австралии и Новой Зеландии.

Кстати, путешествие из Англии в Новую Зеландию – то еще удовольствие. Нам пришлось пережить кошмарный тридцатидвухчасовой перелет, с учетом трех часов ожидания в Сиднее и с пересадкой на винтовой самолет. Мы приехали в отель и обнаружили, что вода, утекающая в раковину, действительно вращается в другую сторону! Я включил телевизор и увидел серию Coronation Street двухлетней давности. У меня случился культурный шок – там на юге полно странных вещей. На первом концерте, в Данидине, мы чуть не сдохли. Через несколько дней, в Палмерстон-Норте, публика устроила беспорядки. Они все носились туда-сюда и сходили с ума, кого-то пырнули ножом в ягодицу, весь театр разнесли к чертовой матери. Дальше было лучше – в Веллингтоне и Окленде все прошло хорошо. Затем мы отправились в Австралию, и там было просто прекрасно. Австралия – чудесное место, потому что она похожа на американский Дикий Запад. Отъедешь от больших городов в маленькие городки, а там веранды, старые тротуары. Заходишь в бар – там крутится вентилятор, летают мухи, у стойки примостился местный пьяница – совсем как в салунах в кино.

В Австралии нас прекрасно принимали, особенно в Мельбурне – там у нас особенно много поклонников. На одном из концертов нам дали новые гитары. Вюрзелю досталась синяя, и из-за кулис мы слышали, как публика скандирует: «Кто этот парень с синей гитарой? Вюрзель, Вюрзель!» Один чувак ездил за нами по всему континенту – ради этого он сдал в ломбард свой видеомагнитофон. Он нас обогнал по дороге из Аделаиды в Мельбурн – а дорога там долгая. Он практически угробил свою машину, очень уж неблагоприятный там климат! Но для него это, видимо, стоило того, и потом он написал об этом опыте.

В сентябре мы ненадолго заехали домой – как раз успели поработать над парой новых песен, которые потом вошли в Orgasmatron, а потом дали несколько концертов в Венгрии – это еще до падения коммунистического режима. Это был очень необычный опыт. С таможенниками общаться не пришлось – нас сразу пропустили в VIP-зал, а эти русские смотрели на нас, открыв рот. Если ты работаешь промоутером в коммунистической Венгрии, у тебя не может не быть знакомств в пограничной службе, да? Я в этом не сомневаюсь! У самолета нас ждала машина, нас очень быстро провели через контроль, обращались с нами как с высокопоставленными гостями, отвезли в концертный зал, там мы сделали саундчек, и потом нас отвезли в отель. На следующий день мы отправились на концерт и увидели вокруг зала целую армию, а наши венгерские фанаты прорывались через ряды. Они были очень возбуждены – думаю, мы были первой группой за долгое время, приехавшей к ним на гастроли. Потрясающее зрелище – тысячи людей, берущие штурмом зал под охраной венгерской армии! На наш концерт пришли 27 000 человек. Отличный концерт. Единственное, что меня расстраивает, – это все было в Венгрии, поэтому об этом никто не услышал. Я давно заметил: во всех этих нищих странах, так называемых странах третьего мира, люди более доверчивые и добрые. У них больше энтузиазма. Смотришь на это и думаешь: что с нами сделала цивилизация? Она притупила наши чувства и сделала нас менее открытыми и толерантными. Цивилизация это, по-видимому, проклятие – благослови Боже свободный рынок!

Мы вернулись в Англию и, перед тем как отправиться в тур в поддержку No Remorse (он вышел в Великобритании месяцем раньше), выступили на канале ITV в детской программе Saturday Starship (она выходила утром по субботам – вместо TisWas). Какие-то люди жаловались, потому что мы репетировали перед этой программой рано утром на парковке канала. Не знаю, в чем была проблема: нам назначили репетицию на 8:30 и поставили нам сцену на парковке. Потом мы сыграли на фестивале Wooaarrggh Weekender в Норфолке, устроенном журналом Kerrang! Концерт был ужасный, и, как обычно бывает в мире Motörhead, с него велась трансляция.

Посреди британского тура Вюрзелю пришлось лечь в больницу – у него нашли камни в почках, и последние даты мы доигрывали втроем. Когда мы играли последний концерт тура, в Hammersmith Odeon, его отпустили сыграть несколько песен. Мы посадили его в инвалидное кресло, и две порнушные «медсестры» выкатили его на сцену. Публика ликовала – напоминаю, что на тот момент он играл в Motörhead меньше года! А еще тем вечером нам вручили серебряный диск за No Remorse. В общем, неслабо для группы, чьи дни, как считалось, были сочтены.

Остаток 84-го года мы провели в гастролях по Америке. Фил и Вюрзель впервые оказались там (Пит ездил туда раньше в составе Saxon), и я был их гидом. Я получил огромное удовольствие от этой поездки: последние пару лет с Филом Тейлором и Эдди нам было уже не очень весело, а с Брайаном вообще никакого веселья не было: по правде говоря, это были полтора года сущей пытки. Но, как я уже сказал, когда к группе присоединяются молодые парни, ты и сам молодеешь. К Рождеству мы сняли маленькое видео для MTV: открывается дверь, а там сидим мы и нестройными голосами жутко фальшиво поем Silent Night. В конце декабря мы дали несколько концертов в Германии.

После этого мы не гастролировали несколько месяцев. В начале 85-го мы несколько раз появлялись на ТВ – в основном в Британии, пару раз в Швеции. Мы снялись в первом выпуске программы Extra Celestial Transmission на канале ITV – сокращенное название ECT, что я из лучших побуждений расшифровывал как Eric Clapton’s Tits («Сиськи Эрика Клэптона»). Это шоу было посвящено хеви-металу, и публику попросили «одеться вызывающе». Чтобы соответствовать духу события, я попросил гримеров нарисовать мне супер-реалистичный двойной шрам на лице и оделся по-гангстерски: белый двубортный пиджак (мой любимый), черная рубашка, белый галстук и облегающие темные очки. Пара моих приятелей из Ангелов ада увидели нас по телевизору и вызвались убить человека, который порезал мне лицо!

Еще я несколько раз появился на публике без группы. Например, слетал в Германию, чтобы выступить по телевизору с Кирсти Макколл (мир ее праху: охренительная была девушка). Я играл на гитаре, надев темные очки и костюм тедди-боя, и во время своего соло упал на колени – по правде говоря, я сам не знал, что играю! В той же программе были Frankie Goes to Hollywood, и с ними я тоже вышел на сцену. Им это почему-то было очень приятно, и позже, когда у них был концерт в Hammersmith Odeon, они позвали меня сыграть с ними Relax. Я должен был играть на гитаре, только я не знал аккордов. Все равно никто не знал, кто я такой: аудитория Frankie и аудитория Motörhead не пересекаются, и они так и не поняли, что происходит.