– Кашется, вы стелали что-то очень ушасное с этим человеком, – сообщил он нам.

– Да? Он нас все время заводил не туда, – и мы рассказали ему о наших злоключениях.

– Да, да, да! – говорит он. – Но это не пофод опливать человека сырным соусом!

По-видимому, больше всего его возмутил именно сырный соус, а не физическое насилие. Главное – соус. Странно.

Вернувшись в Лондон, мы пару раз появились на публике, прежде чем снова отправиться в Штаты. Hawkwind организовали концерт против героина в Crystal Palace, и я вышел на сцену и сыграл с ними несколько вещей. Здесь я хотел бы отметить, что, по-моему, все эти концерты против наркотиков – полная нелепость. Обычно их устраивают люди, которые сами убиты в хлам, что само по себе уже лишает происходящее всякого смысла. И что ты будешь делать с деньгами, которые получишь, сыграв на концерте против героина? Ты ведь, конечно, не будешь покупать на них всякую дурь?! Они организуют все эти центры и рехабы, которые на самом деле не работают. Ни один уважающий себя наркоман не станет прислушиваться к людям, которые заправляют подобными местами, потому что все эти центры похожи на клубы для мальчиков и девочек, а люди ведь для того и принимают всякое дерьмо, чтобы бросить вызов поколению своих родителей. У них нет ни малейшего желания собираться вместе и выслушивать, какие они нехорошие и как плохо себя ведут. Единственное, что можно сделать с наркоманом, это запереть его в комнате и держать там, пока он не перетерпит отказ от веществ, а потом выпустить его на свободу и посмотреть, останется ли он и дальше чистым. Больше ничего сделать нельзя. Да и в этом пользы тоже немного, потому что героинщик должен сам захотеть слезть. Это они должны приходить к тебе. И предлагать им рехаб как альтернативу тюрьме тоже бессмысленно: какой идиот выберет тюрьму, да? Они идут в рехаб, чтобы от них отвязались и, может быть, чтобы избавиться от надоевшей подружки. После рехаба они пару месяцев имеют возможность экономить, потому что им нужно принимать гораздо меньшую дозу, чем раньше. С моей точки зрения вся эта «война против наркотиков» – полный бардак.

Но хватит об этом. Венди О. Уильямс и Plasmatics играли в Camden Palace, и мы с Вюрзелем присоединились к ним и сыграли пару наших песен – Jailbait и No Class. Они издали видео этого концерта, вдруг оно вам попадется. Через месяц, в ноябре, мы уже были в Америке, и в завершение тура я появился на MTV с Ди Шнайдером. Мы как раз получили приятное известие: наши юридические баталии с Bronze Records закончились, и мы могли начать 1986 год записью нового альбома.

Конечно же, Motörhead не могли подписаться на абы какой лейбл. Наш менеджер, Дуг Смит, убедил нас, что нам лучше всего выбрать его фирму, GWR (расшифровывается как Great Western Road – улица, где располагался их офис). Таким образом, наш менеджер и наш лейбл оказались под одной крышей. А еще Дуг и его жена занимались нашим мерчандайзом. Любой бы мог сказать нам, что это нездоровая ситуация – когда у твоего менеджера столько власти, но никто нам этого не сказал. И, как обычно, не задумываясь о деловой стороне, мы приступили к записи Orgasmatron.

Orgasmatron был нашим первым полноценным альбомом за три года, и по сравнению с предыдущим альбомом, Another Perfect Day, весь состав группы, кроме меня, сменился, но это нас нисколько не смущало. Записывая новые песни для No Remorse и разъезжая по всем этим гастролям, мы вчетвером успели хорошенько привыкнуть друг к другу! Мы сделали этот альбом за одиннадцать дней, что, как вы уже могли понять, для Motörhead проще простого. Все прошло очень легко, потому что парни были просто счастливы оказаться в студии. Правда, в первый день мы немножко испугали нашего продюсера, Билла Ласвелла. Мы с Полом Хэдвеном, который тогда был секретарем нашего фан-клуба, пьянствовали в одном кабаке и прочитали в газете рекламу стриптизерш-толстушек. Мы сразу подумали: «Это как раз для Фила Кэмпбелла!», и сделали заказ. Потом мы отправились в студию с Биллом Ласвеллом и его звукорежиссером, Джейсоном Корсаро. Они только что прилетели из Штатов и еще не успели с нами познакомиться: до того я общался с Биллом всего полчаса, и, конечно, ни о каких толстушках-стриптизершах речь не заходила. Билл с Джейсоном были такие бравые американцы: «Ну давайте, ребята, у вас все здорово получится!», и так далее. Но в холле стоит эта бабища (Фил потом признался, что принял ее за чью-нибудь маму), которая заходит вместе с нами в студию и спрашивает: «Кто здесь Фил?» Фил говорит: «Я». ОП! Она скидывает платье и стоит такая огромная, еле прикрытая, сиськи наружу, и поет: Happy birthday to you! (наверное, это не был день рождения Фила – но ей мы сказали, что он именинник!). Она хватает Фила и сует его голову себе между сисек – снаружи остался только хохолок! А потом она начала бить его сиськами по щекам! Чуть в нокаут его не отправила. Это было круто, а Ласвелл и Корсаро съежились за пультом и такие: «Что, блядь, происходит?» Так их встретили Motörhead.

Как выяснилось, Билл Ласвелл умел находить отличные звуки, но в миксе он все запорол. Когда он увозил пленки в Нью-Йорк для сведения, альбом был гораздо лучше, чем когда он привез его обратно. Мы собрались большой компанией – наши люди и люди Ласвелла – для торжественного первого прослушивания, и наша пиарщица принесла ящик шампанского, чтобы это великое событие прошло как полагается. Это было ужасно. Orgasmatron звучал как сплошная грязь. В Ain’t My Crime должно было быть четырехголосие, но три голоса он просто убрал нахер! Не буду утомлять вас перечислением остальных «достоинств» микса. Достаточно сказать, что наша пиарщица тихонько затолкала ящик шампанского ногой под стол, а менеджер Ласвелла стоял у двери и старательно пританцовывал. Это был полный провал. Я попытался пересвести часть альбома, но Билл и Джейсон не особенно мне помогали, потому что «это был наш микс, и нам он нравился, и все уже сделано, а этот трудный человек пытается учить нас нашему делу» – что ж, полагаю, я и правда трудный человек, если так называется человек, который просто хочет сделать свою работу как надо!

Я не сразу придумал название Orgasmatron. Рабочее название альбома было Riding with the Driver (каждый студийный альбом Motörhead, кроме Bastards 1993 года, называется по одной из песен), но одноименная песня получилась не так хорошо, как мы надеялись. В то время я даже не знал, что «оргазматрон» это название какого-то фантастического прибора в фильме Вуди Аллена[57] – я не смотрел этот фильм, – но с тех пор я часто об этом слышу! Это слово я придумал сам. Многие наши фэны считают этот альбом «классическим», и на нем есть отличные песни – Orgasmatron и Deaf Forever, например. Но я никогда не примирюсь с миксом. С моей точки зрения, этот альбом должен был получиться в два раза лучше. Но хочу отметить, что на конверте оригинального издания альбома имеется отличная фотография Ларса Ульриха. За пару лет до того он зашел к нам пообщаться в отель Beverly Sunset в Лос-Анджелесе, и ему стало нехорошо. Он тогда был совсем юнец, но неверно говорить, что я научил его бухать, – на самом деле я научил его блевать, и именно это он и сделал, прямо на себя – вот к чему привела его попытка угнаться за старшими! Фотодокумент этого классического момента в истории рока опубликован на конверте Orgasmatron.