В тот вечер они устраивали вечеринку в отеле Holiday Inn в Челси, и мы пошли на нее. Гэри Глиттер ходил со стаканом и сигаретой в каждой руке – он был в невменяемом состоянии. Вокруг кружились две девицы в басках, которые отчаянно хотели трахнуть басиста Frankie (геями у них были только Холли Джонсон и второй певец[53]). Они только этого и хотели, и он был единственный, с кем у них так ничего и не вышло. Им достались все остальные, включая полный состав Motörhead! Они делали кому-нибудь минет, а потом просили: «Если встретишь басиста…» Но тот уже два часа как ушел домой со своей женой. Последний раз я видел Холли Джонсона на концерте Frankie в Уэмбли, он был со своим бойфрендом – огромным парнем, который никого к нему не подпускал. Есть такие люди, которые защищают своего партнера от всех, даже от друзей. Холли собирался уйти из группы, а я пытался его отговорить. Я сказал: «Ты делаешь ужасную ошибку», и это действительно была ошибка, потому что с тех пор никто ничего не слышал ни о нем, ни об остальных парнях. А ведь какое-то время они были безумно популярны.

В том же году я познакомился с Самантой Фокс. Мы с ней оказались в жюри конкурса по поеданию спагетти (там соревновались сущие звери!). Я был ее фанатом еще с тех времен, когда она была моделью с третьей страницы Sun, и мы подумывали выпустить совместный сингл – кавер на Love Hurts[54]. Я дал ей послушать кассету с моей демо-записью, но у каждого из нас были свои планы, и мы не смогли найти время, так что из этой затеи, к сожалению, ничего не вышло. Она тоже потом куда-то пропала. Она была очень симпатичная, но, так сказать, не справилась с управлением. Менеджером у нее был ее собственный отец, а из этого никогда ничего хорошего не получается, и он привел ее к полному забвению. Но, похоже, она с тех пор вернулась к активной жизни: недавно Motörhead впервые выступили в России, и мы пошли в клуб, принадлежащий нашему промоутеру, а там сидит Сэм Фокс! Приятно было встретиться после стольких лет!

Motörhead временно не могли делать альбомы, но это не мешало нам заниматься другими вещами, например, участвовать в благотворительных акциях. Джерри Марсден из Gerry and the Pacemakers собрал кучу народа, чтобы спеть You’ll Never Walk Alone[55], а прибыль от продаж сингла пошла в фонд борьбы с последствиями пожара на футбольном стадионе «Брэдфорд Сити». Там были я, Вюрзель, а также Фил Лайнотт и Гэри Холтон и многие другие. Сингл занял первое место и принес нам золотой диск. Еще я вместе с Гаем Бидмидом спродюсировал песню Ramones Go Home Ann, которая вышла на оборотной стороне сингла Bonzo Goes to Bitburg. Но я бы предпочел поработать над песней побыстрее, вроде Beat on the Brat или I Wanna Be Sedated.

В конце июня Motörhead исполнялось десять лет, и мы отпраздновали это несколькими концертами в Hammersmith. Веселые были концерты. В первый вечер на сцену вышли все, кто когда-либо играл в Motörhead – это было круто. Еще к нам присоединились Венди О. Уильямс и Girlschool. Во второй вечер все появились снова, кроме Ларри Уоллиса. Пришел даже Лукас Фокс, хотя он играл в группе всего несколько месяцев. Так как мы не могли поставить на сцену три ударные установки, мы вручили Лукасу гитару, которая должна была остаться неподключенной. Конечно же, ее подключили, а вот гитару Брайана Робертсона – нет. Типичная история для нас. Фил Лайнотт тоже вышел на сцену, он просто не мог этого не сделать. Мы играли Motörhead, но он понятия не имел, что играть (Эдди Кларк орал ему: «Ми!» – тоже все позабыл[56]). Фил Лайнотт был моим хорошим другом, но он никогда не слышал нашу главную песню. Мы записывали эти концерты, и Вик Мейл сделал специальный микс для Фила, в котором вывел его бас на первый план – просто чтобы смутить его. Но Фил отомстил нам из могилы, когда я пару лет назад вышел на сцену с группой Даффа Маккагана в Hollywood Palladium. Они стали играть The Boys Are Back in Town, а я не знал ее! Они планировали играть со мной другую песню, но в последний момент передумали.

Так вот, второй юбилейный вечер закончился тем, что нам выкатили огромный праздничный торт, а из него выскочила миниатюрная девушка с огромными воздушными шариками под майкой. В тот вечер я ушел с ней – собственно, в то время мы встречались. Ее звали Кэти… красавица! Мы выпустили видео с этого концерта под названием The Birthday Party. Наш менеджер хотел выпустить и аудиоверсию тоже, но мы сказали нет. Я думал, что это повредит продажам видео, и еще я думал, что это было бы нечестно – просто еще один способ срубить с фанатов бабла. И мы не думали, что эта запись достаточно хороша для альбома – в конце концов, перед этими двумя концертами мы не играли вместе пять месяцев. Мы на этом сильно повздорили с Дугом Смитом. Споры и обиды продолжались много лет. В конце концов он победил. Теперь трудно понять, почему мы так упирались, но в то время это казалось чем-то очень важным.

После концертов в Hammersmith Odeon мы месяц ездили по Скандинавии. Мы сыграли там везде, где только возможно, – даже за полярным кругом, и вообще в каждом занюханном городишке. Летом в Швеции проводят ярмарки, и мы сыграли на каждой из них, а еще объездили всю Норвегию и пару раз сыграли в Финляндии (последний концерт этого тура был в Гетеборге, в Швеции – наш теперешний барабанщик, Микки Ди, тогда жил там, а мы и понятия не имели!). Мы назвали этот тур It Never Gets Dark Tour, потому что летом там и правда никогда не темнеет. Солнце опускается низко над горизонтом, а потом снова восходит. В Норвегии у нас был промоутер из ада. Он постоянно давал нам неправильные сведения о том, как добраться от одного места выступления до другого, и мы постоянно пропускали паромы – Норвегия сплошь состоит из фьордов, и нужно постоянно переправляться на паромах, но мы пропустили половину паромов, и приходилось добираться на моторных лодках. Это нас очень бесило и к тому же влетало в копеечку, и мы постоянно опаздывали на концерты. Однажды мы приехали на концерт с большим опозданием, входим в гримерку, там стоит тазик с холодной водой, в нем плавает одна банка пива, а на столе три йогурта, крекеры, фрукты и орешки – в общем, корм для медведей. Я говорю промоутеру: «Эй, подойди-ка на минутку!», и, прежде чем он успел выбежать за дверь, запустил в него этими йогуртами. Чуть позже дверь гримерки чуть приоткрылась, и к нам по полу прикатилась бутылка водки. В конце концов в Тронхейме наше терпение лопнуло, и мы облили его сырным соусом. Нам как раз уже в пятый раз пришлось плыть на моторной лодке, концерт задерживался на два часа, и мы были очень злы. В том, что концерты начинаются с опозданием, слушатели всегда винят музыкантов. И вот мы наконец вышли на сцену, а этот мудак-промоутер стоит, облокотившись на порталы, и всем своим видом показывает, какая он важная птица, потому что он был из этого города. Тут сзади к нему подходят наши роуди, хватают его, надевают на него наручники, стаскивают его со сцены и стягивают с него штаны. И потом обливают его сырным соусом, и майонезом, и вообще всем, что попалось им под руку. Наш тур-менеджер, Грэм Митчелл, подходит к микрофону и говорит: «Видите этого козла? Вот из-за кого мы сегодня опоздали на концерт!» И бдыщь! – мы столкнули его со сцены. Чувак отправился в полицейский участок прямо как был! Весь в этой жиже, в такси! После концерта в гримерке раздается неизбежный стук в дверь: бум! бум! бум! – за дверью стоит коп, настоящий гигант (норвежцы высокий народ), он выглядел, как такой супер-гестаповец.