Она подошла к Афии, остановившись всего в нескольких дюймах от нее. Афия слегка покачнулась на каблуках.

– Афия Ара-Нур, – произнесла мама тихо. – Ты сдержишь свою клятву. Племя Саиф обещает выполнить свою часть, помогая тебе. Но если ты сдашь моего сына за награду или же кто-нибудь из твоих людей это сделает, мы сочтем это объявлением войны. Мы проклянем ваш род на семь поколений.

У Афии расширились глаза, настолько серьезной была угроза, но в ответ она всего лишь кивнула. Мама повернулась ко мне, приподнялась на цыпочки и поцеловала в лоб. Увижу ли я ее снова? Почувствую ли тепло рук? Найду ли утешение, которого не заслужил, в ее всепрощающих глазах? Да!

Хотя не с кем мне будет ждать встречи, если, пытаясь спасти меня, она навлечет на себя гнев меченосцев.

– Не делай этого, мама, – попросил я ее. – Что бы вы ни планировали, не делай. Подумай о Шэне, о племени Саиф. Ты – их сказительница. Они не могут потерять тебя. Я не хочу этого, понимаешь? Я не…

– Ты прожил с нами шесть лет, Элиас, – сказала мама. – Мы играли с тобой, держали на руках, видели твои первые шаги, слышали первые слова. Мы любили тебя. А потом они отобрали тебя у нас. Заставили страдать. Заставили убивать. Мне неважно, чья в тебе кровь. Ты был мальчиком нашего племени, и тебя у нас отобрали. А мы никак этому не помешали. Племя Саиф должно сделать это. Я должна это сделать. Я четырнадцать лет ждала этого. Ни ты, ни кто-то другой не отнимет у меня этого права.

Мама вышла, и Афия кивком указала в глубь палатки.

– Пошли, – велела она. – И спрячьте свои лица, даже от моего племени. Только мама Рила, Джибран и я знаем, кто вы. И больше никто знать не должен, пока мы не выберемся из города. Вы с Лайей останетесь со мной, а Кинана и Иззи уже увел Джибран.

– Куда? – спросил я. – Куда мы идем?

– К помосту сказителей, Витуриус. – Афия изогнула бровь, смерив меня взглядом. – Сказительница собирается спасти тебя, рассказав свою историю.

Город Нур напоминал чертову пороховую бочку, а каждый солдат, отправленный мной патрулировать улицу, – заряд, готовый вот-вот воспламениться.

Несмотря на угрозу публичной порки и понижения ранга, на их счету уже с десяток стычек с кочевниками. И, несомненно, будет еще больше.

Возмущение кочевников по поводу присутствия на ярмарке меченосцев просто смехотворно. Когда они боролись на побережье с пиратскими фрегатами варваров, то были весьма рады получить поддержку Империи. Но стоило нам войти в город кочевников, чтобы найти преступников, они так ощетинились, будто мы выпустили на них орду джиннов.

Я мерила шагами балкон на крыше гарнизона меченосцев, расположенного в западной части города, поглядывая вниз на переполненный рынок. Элиас, черт возьми, мог быть где угодно.

Если он вообще здесь.

Сама возможность, что я ошиблась, что Элиас сумел проскользнуть на юг, пока я теряла время в Нуре, приносила странное облегчение. Если Элиаса здесь нет, я не смогу поймать его и убить.

Но он здесь. И ты должна найти его.

Однако с тех пор, как мы прибыли в гарнизон у разлома Ателла, все пошло наперекосяк. Людей на заставе не хватало. Мне пришлось стягивать резервы с ближайших охранных постов, чтобы собрать достаточно сил для патрулирования Нура.

По приезде в оазис я обнаружила, что солдат и здесь катастрофически не хватает. При этом никто не знал, куда их отправили.

В общей сложности у меня набралось около тысячи человек, в основном наемники, и десяток масок, но этого было мало, чтобы обыскать стотысячный город. Все, что я могла сделать, это оцепить оазис так, чтобы ни одна повозка не могла проехать без обыска.

– Кровавый Сорокопут, – на лестнице, ведущей в гарнизон, появилась светловолосая голова Фариса, – мы взяли ее, она в камере.

Я подавила страх, спускаясь вместе с Фарисом по узкому пролету в подземелье. Когда мы в последний раз виделись с мамой Рилой, я была долговязой четырнадцатилетней девчонкой и еще не носила маску. Вместе с Элиасом я прожила две недели в племени Саиф, когда мы возвращались обратно в Блэклиф после пятого курса. И хотя я, как и все пятикурсники, шпионила для меченосцев, мама Рила всегда обращалась со мной по-доброму. И вот теперь я собираюсь отплатить ей допросом.

– Она пришла в лагерь Нура три часа назад, – сообщил Фарис. – Декс схватил ее на выходе. Пятикурсник, приставленный следить за ней, доложил, что она посетила за сегодня десять племен.

– Дай мне сведения об этих племенах, – приказала я Фарису. – Размеры, союзы, торговые маршруты – всё.

– Харпер сейчас разговаривает со шпионом-пятикурсником.

Харпер. Мне стало любопытно, что бы Элиас сделал с Северянином. Я представила, как он говорит: «Жуткий, точно девять кругов ада». Он тоже неразговорчивый. Я слышала в мыслях голос моего друга – его знакомый баритон, который будоражил и успокаивал меня одновременно. Оказаться бы здесь с тем Элиасом, охотясь на какого-нибудь шпиона-маринца или убийцу-варвара.

«Его зовут Витуриус, – напомнила я себе в тысячный раз. – И он – предатель».

В подземелье спиной к камере стоял Декс, стиснув челюсть. Поскольку Декс тоже жил с племенем Саиф, будучи пятикурсником, я была удивлена, что он так напряжен.

– Осторожнее с ней, – промолвил он еле слышно. – Она что-то замышляет.

Мама Рила сидела на жесткой койке, единственной в камере, словно на троне – спина прямая, подбородок вздернут. Длинные пальцы поддерживали над полом подол платья. Когда я вошла, она поднялась.

– Элен, любовь моя…

– Вы должны обращаться к командиру «Кровавый Сорокопут», сказительница, – сказал Декс тихо, красноречиво посмотрев на меня.

– Сказительница, – начала я, – вы знаете, где Элиас Витуриус?

Она осмотрела меня с ног до головы, не скрывая разочарования. Эта женщина дала мне травы, замедляющие цикл, чтобы хоть как-то облегчить жизнь в Блэклифе, потому что в такие дни она превращалась в сущий ад. Эта женщина пообещала, без намека на иронию, что в тот день, когда я выйду замуж, она заколет сотню коз в мою честь и сочинит про меня историю.

– Я слышала, что вы охотитесь на него, – ответила она. – И видела вашего шпиона, ребенка. Но я не верила.

– Ответьте на вопрос.

– Как ты можешь охотиться на мальчика, который был твоим лучшим другом всего несколько недель назад? Он твой друг, Эл… Кровавый Сорокопут. Твой защитник и брат.

– Он беглец и преступник. – Я завела руки за спину и сплела пальцы вместе, вращая кольцо Кровавого Сорокопута. – И он должен предстать перед правосудием, как и остальные преступники. Вы его прячете?

– Я – нет.

Я смотрела на нее в упор, не отводя взгляда, ноздри ее затрепетали, и она с раздражением вздохнула.