Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом он опомнился, его лицо прояснилось. Он взял книжку, положил в нее закладку и сунул мне в сумку.
— Но вы же никак не наживете добра, если будете подобным образом поступать со всеми клиентами! — пошутила я.
Он рассмеялся лукавым довольным хохотком и положил ладонь мне на локоть, словно мы были старые друзья.
— Нажить добра… Какое прекрасное выражение… Но смысл несколько темный… Кто может нажить добро, наживая лишь деньги? Наоборот, это верный шанс потратить жизнь впустую… Да и чего мне наживать, в моем возрасте? Добро ждет меня в другой жизни, которая последует за этой.
— Но ведь вы поняли, что я имела в виду…
— Я одалживаю книги только в том случае, когда ясно вижу, что эта встреча не состоится без посторонней помощи.
— Какая встреча? — удивилась я.
— Встреча между книгой и читателем, будь то мужчина или женщина. Между двумя душами, двумя историями. Мне нравится называть себя сватом. Я сватаю книги людям.
— Какая прекрасная мысль! — воскликнула я. — Думаете ли вы, что книга может заменять мужчинам женщин, а женщинам — мужчин?
— В моем случае они заменили мне женщин. Но, когда так происходит, это следует рассматривать как поражение. Они просто врачуют раны, нанесенные другим существом. Своего рода заменитель любви. Истинное призвание книг — иное, оно гораздо благороднее.
И он объяснил мне, что каждый из нас ищет свою книгу, единственную и неповторимую, как ищут любовь, чтобы он вошел в согласие с его существованием — и с прошлым, и с будущим, озарит нас светом и придаст смысл нашей жизни. Я с интересом слушала его рассуждение о «книгах-светочах». Его слова словно пробуждали во мне отзвук мысли, которую я не могла сформулировать и которая тем не менее, как я ощущала, пронизывала всю мою жизненную историю.
Я немного помолчала, а он тактично ждал, с уважением приняв необходимость поразмыслить.
— Ладно, я возьму этот роман, — подытожила я.
— Может, это и есть ваша книга-светоч? — заметил он.
— Заменитель любви?
— Нет, возможно, она осветит ваш путь и приведет вас к настоящей любви.
Он явно был в восторге от своей формулировки.
— «Любовь властелина» не сумела направить вас в нужную сторону, — добавил он.
— Я еще не дочитала.
— Знаю. Однако Солаль открыл любовь стольким мужчинам и женщинам!
— Солаль ничем не лучше других мужчин. Грубый, тщеславный и самовлюбленный.
Он прищурился и хитро посмотрел на меня.
— Я бы скорее сказал, что Солаль ничем не лучше других мужчин, потому что он сомневается, терзается, робко надеется, продолжая сохранять видимость высокомерия, силы и самоуверенности.
Я не ответила.
— А знаете ли вы, что означает его имя? — спросил он. — Есть несколько толкований. И вот два из них: Солаль может означать «тот, кто выбирает путь» или же «тот, кто все потерял», смотря какой древнееврейский корень мы выберем. Оба весьма многозначны, правда? Я оба ведут нас к двум способам прочтения образа.
— Мне кажется, он все потерял из-за своего цинизма.
— Или прозорливости.
— Да просто потому, что он мужчина! — воскликнула я. — Мужчина в самом красивом и самом ужасном своем проявлении.
— Не делайте окончательных выводов по поводу мужчин, — заметил старик. — Вам пока возраст не позволяет.
— Мое имя тоже древнееврейского происхождения, — заметила я, чтобы избежать дальнейших разговоров на эту тему. Я и так слишком явно обнаружила свое слабое место.
— В самом деле? И как же вас зовут?
— Лиор.
Его лицо озарила улыбка.
— Лиор… Это значит «мой свет»! Какое чудесное имя! Роман-светоч для девушки-светоча, — возликовал старик. — Случайностей не бывает! Я вы хотите навек затушить ту любовь, которая пылает в вас и жаждет озарить жизнь какого-нибудь мужчины?
— Я бы хотела, чтобы они заглянули мне в душу, но они почему-то постоянно смотрят не туда.
— Да просто вам встречались не те мужчины, — внезапно рассердился он. — Быть взрослым — не значит быть мужчиной. Они просто задержались на уровне подростков и воспринимают всю жизнь как игру. Они живут в виртуальном, искусственном мире, для них главное — видимость.
Меня позабавила его запальчивость.
— Надо было мне родиться раньше и познакомиться с вами… — тихо сказала я в ответ.
Его гнев тотчас же рассеялся. Он покраснел.
— Может, вы когда-то уже жили на Земле. Может, мы любили друг друга, и вы меня покинули.
— Я никогда бы вас не покинула! — Я сделала вид, что обиделась.
— Не по своей воле. Может быть, вас отняли у меня.
Его взгляд смягчился, стал нежным и задумчивым, и мне показалось, что наша шутка зашла слишком далеко, что мы разворошили какие-то болезненные, мучительные воспоминания.
— Спасибо за этот разговор, — сказала я. — Я так давно уже сюда хожу… И мы давно должны были познакомиться.
— Ни о чем не жалейте. Вот этот роман помог нам узнать друг друга, — сказал он, показывая на стопку книг возле кассы. — И надеюсь, он в конце концов приведет вас к любви.
Я попрощалась и заспешила домой. Разговор разволновал меня, хотелось скорее пересказать его Серене.
Серене, которая пыталась жить жизнью прочитанных книг.
Может, это и будет ее книга-светоч.
Заменитель любви.
ИОНА
Мсье Гилель встретил меня с широкой улыбкой. Казалось, он ждет не дождется моего прихода и находится в состоянии радостного возбуждения.
— Ах, ну наконец-то! Что я тебе сейчас расскажу!
Он подскочил ко мне, схватил меня за руку, потащил в глубину магазина, словно ребенок, который хочет открыть тебе важную тайну.
Я покорно следовал за ним, крайне удивленный. Когда мы зашли в укромный уголок, он повернулся и положил мне руки на плечи.
— Ну, слушай внимательно, что я тебе скажу. Это потрясающе! — Он лихорадочно подыскивал слова. — Она приходила сегодня утром!
— Кто это — она? — переспросил я — не потому, что не понял, о ком речь, но потому, что мне нужны были слова, чтобы за них зацепиться: так невесома была моя уверенность.
— А ты подумал, о ком я? — ответил он раздраженно: зачем я задаю такие дурацкие вопросы.
Я кивнул, подтверждая, что сглупил, и взглядом попросил его рассказывать дальше.
— Она прежде всего кинула холодный, недружелюбный взгляд на книгу, которую читала в прошлый раз. Потом принялась бродить между полок. И взяла в руки твой первый роман, совершенно машинально, погладила обложку и положила на место. Я чувствовал, что она сбита с толку, растеряна и вот-вот уйдет. Ты знаешь, что я не заговариваю с моими гостями, если они меня сами о чем-нибудь не спросят. И тут на меня снизошло наитие. Даже, скажем сильнее, некая высшая идея. Ну, мне так показалось, — уточнил он, смутившись, что только что отвесил себе комплимент. — Я подошел к ней и предложил помочь. Она сперва удивилась, словно только что обнаружила, что в нашем книжном вообще есть продавец. Потом улыбнулась мне. Она такая красивая, Иона! Ее улыбка — как подарок… Ее глаза — как две капли чистой прозрачной воды.