плясали темные фигуры, и я уже ничего не соображал. Как бесит! Который раз я, раненый, нуждаюсь в помощи Эйльфии? Все проходит по одному и тому же сценарию, а толку ноль.

Но это был еще не конец дня: Лис обо всем позаботился. На поверхности нас ждали двое мародеров в масках.

— А вот и вы! — жизнерадостно выпалил один из них. — Почему так долго? Мы устали ждать!

В руках они держали пистолеты, правда, дулами вниз. Понятно. Не хотят угрожать и пробуждать мой каан. Пока что.

Эйльфия встала перед нами с Дулиром и развела руки в стороны, точно собралась обнять их после долгой разлуки. На поверхности она снова стала уверенной и хладнокровной, но мародеры смотрели не на нее. Они оба, как бараны, уставились на меня, и я запоздало понял, что голос одного из них похож на голос Рина, только приглушенный маской.

А мое лицо открыто.

Но как раз это нас спасло. Мародеры были до того поражены увиденным, что не среагировали, когда дернулась Эйльфия. А ей понадобилось всего две секунды, чтобы закрыть нас и…

— Куда они исчезли? — спросил я, озираясь по сторонам. Мародеров нигде не было.

— Никуда, — отрывисто произнесла Эйльфия. — Поторопись, заграничный.

Скоро я понял, что Эйльфия куда-то перенесла нас, потому что деревья тут росли по-другому. Я потащился за ней, удивляясь про себя ее возможностям. Исцелять, исчезать, быстро бегать, а теперь еще и перемещать. Что еще она может?..

Я плохо запомнил дорогу. Я просто шел за серым балахоном, в который была одета Эйльфия, и все время поправлял сползающего с плеча Дулира. Вот сачок, лучше бы он меня понес, сам-то целехонький! Может, мне тоже носить куртку с бронежилетом?

— Все, оставь его, — решила Эйльфия, и я спустил Дулира на траву. — Сядь, заграничный. Вот так. Не дергайся.

Она взяла меня за подбородок и приподняла. Ее лицо расплывалось, как в тумане. Я уже дошел до состояния обреченности, и когда по лицу полилось непонятное тепло, а носу стало жарко, даже не побеспокоился. Но когда пуля, застрявшая в плече, поползла обратно, я зашипел сквозь зубы.

— Все хорошо, — шепнула Эйльфия. — Терпи, заграничный.

— Почему бы не назвать меня по имени? — запинаясь и еле ворочая языком, спросил я. Пуля вышла, и по плечу тоже разлилось тепло.

— Когда-нибудь, — пообещала она. — Когда заслужишь.

— Дулир заслужил? — проворчал я.

— Да.

Боль утихла, раны затянулись, нос вернулся в прежнее состояние. Мгла перед глазами начала рассасываться, и я вновь стал здоровым и сильным. Ага, вот теперь я вижу Эйльфию, а не просто серое пятно. Она стояла надо мной, скрестив руки на груди, и растрепанная косичка падала ей на одно плечо. Я встал с колен и отряхнулся.

— Спасибо, — нехотя поблагодарил я. — Ты опять меня вытащила.

— Что с Дулиром? — спросила Эйльфия, кивнув на тело, лежащее в папоротниках.

— Без сознания, — пожал я плечами. — Пуля застряла в бронежилете.

— Понятно. Значит, это была ловушка, подстроенная Лисом.

— Совершенно верно. Что ты о нем знаешь?

— Я не могу тебе сказать, заграничный.

Слово «заграничный» опять выбило меня из колеи, и я ощетинился:

— Почему не можешь? Потому что я должен все узнать сам? Потому что иначе мне не стать сильнее и не вернуть цветок?

Эйльфия осталась спокойной. Она продолжала смотреть на меня сверху вниз, хотя я и выше ростом.

— В тебе говорят усталость и разочарование, — заметила она.

— Еще какое разочарование! — воскликнул я. — Те мародеры наверняка меня узнали, и завтра в школе что-нибудь выкинут! А может быть, ночью ворвутся ко мне домой и похитят прямо из-под одеяла!

— Ты их знаешь? — каменным голосом спросила Эйльфия.

— Да! А сегодня и они меня узнали!

— Вряд ли, заграничный, — подумав, отозвалась она. — Ты видел свое лицо? Даже я бы не узнала, если бы ты не нес на себе Дулира.

Я недоверчиво хмыкнул и ощупал лицо. Под пальцами зашуршала корочка крови: местами она уже потрескалась, местами была гладкой, как поверхности лужи, но в целом, вся нижняя часть лица была замаскирована. Я засомневался:

— Нет. Все-таки Рин и Умок меня узнали. Иначе зачем они так тормозили?

— Замедление времени, — пояснила Эйльфия. — Замедление времени и мгновенное перемещение.

— Что? — поразился я. — У твоих способностей вообще есть предел?!

— Это зависит от меня.

— Не понимаю…

— Я — дитя Джунглей, как и все мы, хранители, — пояснила Эйльфия. — И у Джунглей для нас есть особые способности, которые нуждаются в постоянном развитии, как ваши кааны. Но у больших способностей и большие минусы.

— Например?

— Скажу одно, заграничный: если я буду слишком часто пользоваться своими особыми способностями, я долго не проживу. — И не успел я проникнуться, как она добавила со стальными нотками в голосе. — Достаточно информации за один день?

За кого она меня принимает? За маленького мальчика, который не способен сложить два и два? Неужели думает, что я все должен постигать путем проб и ошибок? Она вообще слышала о таком изобретении как «книга», позволяющее старшему поколению делиться опытом с молодым? Я не тупой, чтобы не понять теорию!

— Эйльфия, — я едва удержал ровный тон. — Я не верну Златолист быстро, если ты будешь молчать о важных вещах.

— Заграничный, твой каан напрямую зависит от твоей самооценки. А что больше поднимет твою самооценку: если ты узнаешь о чем-то сам или тебе об этом кто-то расскажет? Пойми уже, наконец: Джунгли реагируют на малейшие твои ощущения, и ты должен постигать их сам!

— Я не хочу постигать Джунгли! — взорвался я. — Я просто хочу вернуть этот дурацкий цветок, положить конец торговле альтерами и исполнить свою мечту! Я хочу гордиться собой, хочу, чтобы родители гордились мной!

— Эй, ты чего разорался, заграничный идиот?! — из-за деревьев выплыл Неотеллус, громадный, как слон.

Ах, вот кого мы ждали.

— Ничего! Отвали, — отрезал я.

— Че-его?! — Он вмиг оказался передо мной и схватил за ворот футболки. — Ты чего на Эйльфию орешь, как кот резаный? Хочешь познакомиться с моими кулаками?!

— Оставь его, Неотеллус, — произнесла Эйльфия, и Неотеллус отбросил меня от себя, как мусор. От такого мощного броска я не удержался на ногах и упал. Эйльфия снова смотрела на меня сверху вниз, и ее огромные глаза мерцали фиолетовым огнем. — Вот значит, чего ты хочешь, заграничный. А я думала, ты хочешь спасти своего друга. — Она покачала головой. — Иди домой и исправь настроение. Отдохни. Неотеллус, бери Дулира, мы тоже уходим.

Неотеллус взвалил на спину Дулира, и они пошли прочь. Я смотрел им вслед и молча негодовал.

Записи в дневнике Мартина:

Рин и (предположительно)