Гости встрепенулись и стали собираться. Все (кроме Кати) пытались выглядеть естественными и веселыми, но это им плохо удавалось. Фразы получались неловкие, движения тоже – шапочки, шарфы, варежки и ботинки валились из рук. Катя же была спокойна, как никогда. Она очень вежливо, с улыбкой, попрощалась с Владимиром Михайловичем и почтительно с Полиной, пока те зазывали всю компанию на чай. И как кошка, легко и грациозно, вышла за дверь. За ней вывалились Паша с девочками. Раскрасневшаяся Зоя кудахтала в коридоре благодарности и приглашения, полная смущения, совершенно сбитая с толку Пашиным поведением.

* * *

– Ну, дочка, я смотрю, праздник удался?

– Папочка, это был самый лучший день в моей жизни. Спасибо тебе.

– Не за что, котенок.

Полина умиленно взирала на воспитанницу, сложив руки замочком на груди. «Ну надо же, совсем выросла», – и качала головой.

– Девочки мои, а пойдемте-ка пить чай. Там наверняка что-нибудь вкусненькое осталось. Вам небось не до еды было.

Зое действительно было не до еды. Ни до этого, ни сейчас. Она практически и не слышала, о чем говорил папа. Кивала на всякий случай. А думала о Паше. И ей скорей хотелось закончить эти разговоры и чаепитие, чтобы уйти в свою комнату и думать о нем. Вспоминать несчетное количество раз, как они танцевали, как он держал ее за талию и молчал. И как закончилась пластинка, а Паша не сразу это понял. Неужели это правда, думала Зоя, и не могла поверить. Но то, что происходило, заставляло ее верить. Она же не совсем с ума сошла. Ей же не показалось все это. И когда она осталась одна, села на своей кроватке, ее воображение услужливо стала подкидывать одну картинку за другой: как они с Пашей встречаются, как женятся, как у них рождается девочка. Обязательно девочка. Как хорошо они заживут, и папа поможет Паше поступить в институт и стать врачом. А она будет сидеть дома, воспитывать дочку, готовить вкусную еду, ухаживать за своим мужем. Мужем... Боженька, пожалуйста, сделай так, чтобы Паша стал моим мужем! – подумала Зоя и покраснела, по мере своего знания представив то, что за этим последует.

* * *

Девочки жили ближе, поэтому Паша сначала проводил их. Потом Катю. Сначала они просто шли молча рядом. Потом взялись за руки. И так, переплетя пальцы и пустив по ним потоком свои чувства, дошли до Катиного дома. В окне комнаты горел свет, и они, ни говоря друг другу ни слова, стали целоваться на крыльце.

– Катя, я люблю тебя! Уходи от Ивана! – Он обнял ее и сильно прижал к себе. – Я все, все для тебя сделаю. Все, что ты захочешь. Я заработаю много денег. Тебе не придется жить так, как ты живешь сейчас.

Катя посмотрела на него своими огромными серыми глазами:

– Я должна кое-что сказать тебе.

– Не надо. – Паша испуганно посмотрел на нее и прикрыл ей рот пальцами. – Не говори ничего. Не принимай быстрых решений. Подумай. Ты ведь тоже любишь меня. Я это чувствую всем сердцем. Всей душой.

– Люблю, – тихо сказала Катя и обожгла этими словами Пашину руку. Но он не отдернул ее. Этого ожога он ждал больше всего на свете. Он снова прижал ее к себе. – Я уйду от Ивана... – Паша не дал ей договорить и опять стал целовать ее. – Подожди, Паш, подожди... Это важно.

– Что может быть важнее тебя?

– Это про меня.

Паша отстранился.

– Моя мама выходит замуж, – сообщила Катя.

– Я знаю. Я понимаю, ты не захочешь жить с ними в одной комнате. Я придумаю что-нибудь. Клянусь тебе. Еще до того, как это произойдет, тебе будет где жить.

– Да, будет. Но тебе не придется для этого ничего делать. Моя мама выходит замуж за Зоиного папу.

– Да пусть она хоть за черта лысого выходит. Я сделаю все для того, чтобы тебе было хорошо.

– Паш, ты меня не слышишь? За Зо-и-но-го папу. Понимаешь? За Зо-и-но-го.

– Кать, ты чего, серьезно?

– Мне не до шуток. Мы теперь сестрички. Уродина и красавица. – Она глухо засмеялась.

– Ты уверена?

– Так же, как в том, что ты сейчас передо мной стоишь.

– Но откуда ты знаешь?

– Мать постоянно говорила про какого-то доктора. Я думала, она так, несет чушь. А потом нашла фотографию у Зойкиного папаши в шкатулке. Сопоставила некоторые факты, и получилось, что скоро мы будем жить в большой квартирке и кушать колбаску из папочкиных заказиков.

– Кать, я не могу в это поверить...

– Придется. Я вот поверила.

– Но все может получиться не так, как ты хочешь.

– А как? Они что, меня здесь оставят? Тем лучше.

– Кать, я, пожалуй, пойду. Мне надо подумать.

Она не стала его удерживать. Понимала, что отныне он будет воспринимать ее совершенно по-другому. Раньше он мог защитить ее и помочь ей. А теперь что он сможет сделать для «докторской дочки»? Катя назвала себя так, не сомневаясь, что так и выйдет. Но ей было все равно. Сегодня она поняла, что любит Пашу. Хочет быть с ним. Она, как и Паша, чувствовала сердцем, что полюбила по-настоящему. Первый раз в жизни. И они будут вместе, несмотря ни на что. Отказываться от своей любви Катя не собиралась.

* * *

Засунув руки в карманы, Паша медленно шел по темной улице, и безрадостные мысли крутились в его голове. Если то, что говорит Катя, правда, не видать ему ее, как собственных ушей. Здесь он только может постараться сделать все, чтобы она была с ним. Ясно одно – эти игры с Зоей надо прекращать. Завтра же он все ей скажет. Как бы Катя к этому ни отнеслась.

* * *

Он знал, что разговор будет тяжелый. Но, когда Зоя открыла дверь и он увидел ее глаза, мгновенно наполнившиеся счастьем, горло его сжалось, и он понял, что может случиться так, что он вообще не выдавит из себя и слова. Она пригласила его в гостиную. Владимира Михайловича не было. Няня, выскочившая на неожиданный звонок, сделала вид, что ничего не слышала, и тихонько вернулась на кухню. Паша, не раздеваясь, зашел, взял Зою за руку и решительно сказал:

– Зоя, нам надо поговорить.

– Да, конечно. Только я сделаю тебе чаю и бутербродов. Хочешь бутерброд? У нас есть.

– Да нет, Зой, прошу тебя. Я ничего не хочу. – Он почти силой усадил ее на диван.

Она неуклюже плюхнулась на скрипнувшие пружины. Он встал перед ней на колени и взял ее красноватые ладошки с немного потрескавшейся кожей в свои. У Кати такие гладкие, бархатные руки, подумал он машинально.

– Зоинька, прости меня. Я должен сказать тебе... – Он поднес ее сухую ладошку к своим пересохшим губам и осторожно поцеловал.

– Паша, за что. За что простить?

– Прости, пожалуйста, Зоя. Пойми меня. Ты очень, очень хорошая. Очень. Но я не люблю тебя. – Он произнес самую главную фразу, и стало легче. – Я люблю другую девушку. Я должен был сразу тебе сказать. Я думал, ты сможешь со мной дружить. Но ничего не получилось. Ты мне нравишься, но только как подруга. Мы можем с тобой дружить долго. Всю жизнь. Если ты, конечно, захочешь. Если ты сможешь меня простить.