Только ввиду отсутствия радиокомпаса на самолете, они решили поменять все местами. Достаточно мощная рация сделала возможным общение за несколько десятков километров. Небольшой маячок, которым метят животных, обзавелся усилителем. А к базовой антенне лагеря, десятиметровому «Робинзону», подсоединялся небольшой пеленгатор. В своем первоначальном виде он мог обнаруживать настроенный на него маячок в радиусе пары километров. И это будучи поднятым на три метра над землей. Теперь же он мог обнаруживать наш самолет с маяком на расстоянии до тридцати километров. И указывать приблизительное направление. Так что, обнаружив промах летчика, можно было по радио подсказать ему верную дорогу.

Параллельно, ввиду отсутствия другого механика, Латыпин занимался автотранспортом, генератором и еще одной, не слишком привычной для него задачей. Имея под боком лес, я озаботился производством пиломатериалов. Ну не таскать же доски за триста лет! Так что Сергей Александрович подыскивал оборудование для небольшой, но самодостаточной лесопилки. Чтобы и бревна распустить можно было, и пиломатериалы выпускать любой необходимой номенклатуры. Хоть вагонку, хоть доску, хоть брус нужной толщины.

Самым подходящим пока вариантом была армейская ЛРВ-1, объявление о продаже которой нашлось на одном из сайтов. И мобильная и в то же время достаточно производительная… В общем, будем посмотреть. Хотя, скорее всего, эту задачу ему удастся сбросить со своих плеч. С появлением в наших рядах старлея-сапера и капитана-помпотеха, людей, которым можно поручить такое дело, прибавилось.

Денег для приобретения всего этого «богачества» пока не имелось, но я уже хотел знать: где конкретно все это взять и во сколько обойдется. А в голове вертелось: нужен нормальный производственник. Какой-нибудь дядька, который в оборудовании ориентируется как в собственной кухне. Если задуматься, то очень много чего можно будет производить на той стороне, чтобы не возить с этой стороны габаритные, но мало технологичные вещи.

Света занималась историей. Хоть подучится девчонка. Я хотел знать об этом времени как можно больше, с конкретными фамилиями людей и координатами географических мест. И для сравнения реальности с нашей историей и для стратегического планирования. Я сам историю восемнадцатого века знал только в пределах школьной программы. Да и то многое из головы уже выветрилось. А ведь там, в учебниках, в основном Россия да Европа. Об Африке и плясках колонизаторов этого времени информация крайне скудна. Но вот, поди ты, именно она очень необходима.

Пока что самым большим ее достижением стала политическая карта мира на 1763 год, где Южная и Восточная Африки были обозначены в виде большого белого пятна. Только португальская колония в Мозамбике и голландская капская были хоть как-то обозначены. И то, не было никакой гарантии, что нарисованные там границы этих самых колоний соответствуют действительности, а не просто художник небрежно закрасил африканский берег. На эту мысль наводило то, что коричневый «португальский» цвет наезжал на Мадагаскарский пролив.

Параллельно девчонка, втайне от меня, изучала португальский. Про ее успехи на этом поприще ничего не скажу, проверить возможности пока не было, но в своем ноутбуке нашел скачанные из Интернета уроки и самоучитель. Пусть учит, тем более, что переводчик нам крайне необходим. Мои осторожные периодические поиски подходящего человека успеха пока не дали, все же не самый популярный в России язык. А так и она при деле, и посторонних привлекать не нужно. В общем, как говорится, «будем посмотреть».

Работа на лесоповале пошла намного веселее, когда на последнем этапе к ней присоединился трактор, расчищавший дорогу от корневищ и прочего мусора. Конечно, не автобан, но свою миссию созданная грунтовка вполне выполнит. На первых порах пропустит так необходимые нам грузы и сам самолет. Потихоньку, полегоньку…

После того, как тяжело рычащий и воняющий дизельным выхлопом Т-130 выровнял участок берега метров пятьдесят шириной, я объявил всеобщий выходной. Все-таки перед тем, как переходить к следующему этапу, людям необходим отдых. Далеко не все привыкли к тяжелой физической работе и легко перенесли на жаре такие нагрузки. Тем более что в Долине Свободы, прямо на берегу Катуни, стояла небольшая уютная банька.

Следующий этап: возведение небольшого бревенчатого укрепления. По сути пятиметровой по высоте башни, сложенной как обычная русская изба, только не «в чашку», а «в лапу». То есть концы бревен не выступали за угол строения. До тех пор, пока не появятся деньги, вариант с контейнерами нам недоступен. А бревенчатую конструкцию можно легко пронумеровать, разобрать и перевезти на новое место. Да и надстроить, буде появится такая необходимость. И даже два «места для медитации» поставили. Одно постоянного пользования, в нескольких метрах, стеснительно так расположив за деревом. Второе пока было заперто, и, надеюсь, таковым и останется. Для него отгородили небольшой закуток на первом этаже, на случай осады. И выкопали глубокую яму, присыпанную известкой.

Рядом поставили совсем уж временное жилье – армейскую взводную палатку. Советскую еще, брезентовую. Все же каждый день ездить в тот мир на ночевку мне показалось излишним. Во-первых, время на дорогу. Ведь с той, нашей стороны, придется тащиться как минимум в Онгудай. Не один десяток километров в дополнение к расстоянию по этой стороне. А во-вторых, излишнего движения туда-сюда пока все же стоит избегать.

Проблему исчезающей в неизвестном направлении колеи мы уже продумали. При выключенном волновом генераторе бульдозер несколько раз проехал дальше и замкнул круг по своим собственным следам. Так что «проем» теперь появлялся посреди колеи, просто машина исчезала на ее середине. А вот от любопытного глаза, бывает, никакие хитрости не помогают. Наш человек непредсказуем. Поэтому обычно переходы проводились в вечернее и предвечернее время. К сумеркам и видимость хуже и все местные грибники-ягодники уже домой спешат, а не по лесу шарятся. А приезжих тут практически и не бывает. Все же природный парк, а не придорожный лесок.

Латыпина наша «строительная лихорадка» не затронула – механик сначала возился со сборкой перевезенного по частям гидросамолета, а затем принялся рассекать на нем по водной глади, как на аэроглиссере, пробуя подлеты. Подниматься в воздух выше пары-тройки метров я запретил, вызвав целую бурю негодования. Но остался непреклонен: пока фортеция наша не будет готова – никаких полетов. Аборигены, естественно, за нашей бурной деятельностью следили. Замечали уже в бинокль часовые пару раз любопытствующих. Но я надеялся, что до португальцев эта информация дойдет не сразу, хотелось все-таки успеть закончить строительство.

Отбиться от местных солдат с их кремневыми ружьями мы сможем и так, но мне хотелось свести риск для наших людей к минимуму. Пуля этих, с позволения сказать, мушкетов, летит по траектории, которую даже сам стрелок предсказать не может. Слава богу, не далеко. Вот только рану оставляет после себя весьма большую и неприятную, не чета нашим пулям. Но первым мне открывать огонь не хотелось. А это означало, что вначале будут какие-то переговоры. По крайней мере, попытка поговорить. Как бы там ни было, но именно мы должны выглядеть в глазах прежде всего моих людей пострадавшей стороной. Типа строили дачку, а тут «приперлись» какие-то оборванцы и давай по нам пулять. Ну, мы их и того…