– Ну конечно, дурачок!

Скинув кимоно, с шуршанием скатившееся на пол, прильнула к нему всем горячим телом, не давая отстраниться. Юрий почувствовал, как его слабая плоть против воли откликается на этот страстный призыв. А что, один-то разок? Напоследок? Никто же не узнает? Искушение было так велико, что в ушах зашумела кровь и воздух стал тяжелым и плотным и никак не загонялся в легкие.

Но вместо того, чтобы отдаться инстинктам и прижать ее к себе, как она и хотела, отстранил соблазнительное тело и встал. Морщась от неловкости ситуации и неприятной ломоты внизу живота, мягко, но непреклонно сказал:

– Люба, я снова тебе повторяю: я тебя не люблю! Нам было хорошо вместе, но все кончилось, пойми это. Ты так хороша, что без труда найдешь мне замену. А я люблю другую женщину и собираюсь на ней жениться. Изменять я ей не буду. Ни с кем.

Она схватила с пола кимоно и замерла в неудобной позе, комкая его в руках. В больших измученных глазах, устремленных на него, застыла боль.

– Ты шутишь?

Он огорченно вздохнул, пробормотал:

– Извини! – и вышел, захлопнув за собой дверь.

Ему показалось, что в дверь стукнуло что-то тяжелое и гулко разлетелось вдребезги. Этот звук придал ему ускорение, и он, как ошпаренный, выскочил из подъезда под любопытными взглядами охранников. Придя домой, сердито скинул куртку. Взгляд упал на примелькавшийся помпезный календарь, украшавший прихожую. Напечатанная на листке полуголая красотка напомнила ему Любашу и он сердито сорвал постер, скомкал и выбросил. Стало легче, будто перевернул страницу собственной жизни.

Потоптался на месте, прикрыв глаза и стараясь включить интуицию, дабы определить, когда ехать в санаторий к Даше. Интуиция нахально молчала, не желая брать на себя невыполнимые обязательства. Логика тоже дала сбой. Тогда он решил поручить все случаю.

Взял коробку домино, и, смешав костяшки, вытащил одну, решив, сколько будет точек, через столько дней он и поедет. Медленно перевернул и присвистнул: пусто-один! Завтра! На душе полегчало. Хорошо, что так быстро, а то ожидание выматывало его больше, чем самые мерзкие неприятности. Но вечером позвонил отец. Как всегда, не интересуясь планами сына, категорично скомандовал:

– Юрий, надо завтра сгонять в Екатеринбург, пришел груз из Тайваня! Выезжай часов в пять утра, иначе не успеешь!

Сын сцепил зубы, проклиная бесконечные поездки и напористость отца, но поехал. Разговор с Дашей опять отодвинулся на пару дней.

В понедельник твердо решил ехать. Поругался с отцом, посылавшим его в Малайзию заключать прямой договор с фирмой-изготовителем. После суматошной ревизии складов, призванной доказать отцу-паникеру, что пару недель они продержатся без проблем, отправился в санаторий.

Дорога обледенела, машину то и дело заносило на поворотах. Смирив нетерпение, Юрий ехал осмотрительно, не превышая разумную скорость. Уже стемнело, когда его машина подкатила к светящемуся в темноте веселыми огнями корпусу № 5. Он вышел из салона и внимательно посмотрел на окно сестринской, надеясь разглядеть за незашторенными окнами знакомый силуэт. По его расчетам, Даша сегодня должна быть на ночном дежурстве.

С некоторым беспокойством зашел в вестибюль, опасаясь встретить охранника, неравнодушного к Даше. Тогда не избежать неприятной разборки. Да и внутрь его конечно, не пустят.

На его удачу, дежурил толстый пожилой охранник, которому, как он убедился за два проведенных здесь отпуска, всё было до фонаря. Он признал в нем старого знакомого, а может, просто не знал, что у него окончился срок путевки, но пропустил внутрь без малейшего подозрения. Юрий независимо прошел мимо и спокойно двинулся налево по коридору к сестринской.

Перед дверями он задержался и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы унять неистовое биение сердца. Такого всплеска эмоций он от себя не ожидал. Отворив дверь, шагнул внутрь и замер, увидев вместо Даши закутанную по уши в серую шаль Марью Ивановну. Сердце упало и затрепетало где-то внизу, в области диафрагмы затянулся тугой жгучий узел. Он тихо спросил, предчувствуя неприятности:

– Добрый вечер! А где Даша?

Марья Ивановна пристально посмотрела на пришельца, узнала, несколько поколебалась, но ответила, широко разведя руками:

– Так ведь она уехала, милок! На развод подала и уехала!

Юрий заскрежетал зубами. Ведь чувствовал, чувствовал, что нужно было приехать гораздо раньше!

– Как уехала? Куда? Почему?

Женщина виновато покрутила головой, не в состоянии ответить ни на один из вопросов.

– Так откуда же мне знать? Она никому ничего не сказала! Собрала вещи за один день и умчалась вместе с дочкой. Никто ничего и не знает! Кто что говорит. И почему, не знаю. Догадываюсь, естественно, но тебе-то о своих догадках зачем буду говорить?

Юрий, оглушенный такой вестью, медленно вышел из здания, сел в автомобиль и задумался.

Не из-за него ли она ушла от мужа? Может быть, тот что-то заподозрил, а она не смогла его обманывать? Он уже убедился, что при ее слишком прямой натуре сложно что-либо скрыть.

Возможно, тот порыв безрассудной страсти, что бросил ее в его объятия, раскрыл ей глаза на то, что у нее в семье не всё ладно? Или это был просто последний штрих, после которого она не захотела жить с мужем? Или он льстит себе? Догадки, пустые догадки!

Он прижал холодные пальцы к запульсировавшим болью вискам и с силой растер. Что же в действительности произошло, и почему она так поспешно сбежала? И, самое главное, – где теперь ее искать?

Завел машину и, уже никуда не спеша, поехал домой.

Зайдя в квартиру, выпил пятьдесят грамм неразбавленного виски. По жилам побежал горячий огонь. Что ж, придется отложить поиски и заняться делами. Позвонил в справочную аэропорта, выяснил, остались ли билеты на завтрашний рейс до Пекина. Билеты были, но есть ли из Пекина билеты на рейс до Малайзии, ответить не смогли. Что ж, выяснит на месте.

Позвонил отцу, сказав, что вылетает завтра утренним рейсом. Тот привычно пофыркал:

– И ради чего надо было трепать мне нервы? Чтоб больше уважал?

Не вдаваясь в подробности, Юрий пообещал, что сделает всё, как надо. Просидел за включенным телевизором до двух ночи, не в состоянии понять, о чем передачи, скучной чередой сменяющие друг друга. Не поужинав, лег в постель.

Тело отчаянно протестовало, требуя легких Дашиных объятий и сладких губ. Он был так уверен, что увидит ее сегодня, что был не в состоянии избавиться от горького чувства разочарования.

Дав себе слово, что непременно ее разыщет, чего бы это ему не стоило, немного успокоился и уснул.

Через полгода выяснилось, что обещание дать легко, а вот выполнить его – большая проблема. Он несколько раз приезжал в санаторий, надеясь хоть что-то о ней узнать, обнаружить хоть малейшую зацепку, но безрезультатно. Пытался говорить с Верой, медсестрой-гренадером, подругой Даши, но та с пренебрежением смотрела на него и нагло заявляла, что о Даше ничего давным-давно не слыхала.