*Я не знаю, кто он. Я действительно сын шлюхи, сеньор. Думаю, какой-то гринго. Или мексиканский говнюк. Я с ним не знаком.

— Киэнн, это не Маг Мэлл, — кожей чувствуя повисшее в воздухе напряжение, слабо запротестовала Эйтлинн.

— И что? — сверкнул глазами он. И снова обернулся к мальчишке: — Рико, а можешь показать мне, где тот большой дом, в котором живет твоя мамаша со своим богачом? Обещаю, она так обрадуется тебе, что заплачет кровавыми слезами.

Мальчуган хитро прищурился, вне сомнения тоже уловив скорее угрозу, чем обещание в тоне Дэ Данаана.

— ¿Señor usted es un bandido?*

*Сеньор, вы бандит?

Киэнн осклабился:

— Soy terrorista. Y el asesino en serie.*

*Я террорист. И серийный убийца.

Рико и глазом не моргнул:

— ¡Perfectamente!*

*Превосходно!

Уже в машине маленький оборванец понарассказывал Киэнну такого, от чего волосы потихоньку вставали на голове дыбом. По счастью, Эйтлинн понимала не всё, по несчастью — Киэнн услужливо переводил ей самые смачные подробности. Надежда на то, что Дэ Данаан ограничится чем-то сравнительно безобидным, к примеру, просто припугнет женщину, в гости к которой они направлялись, таяла быстрее, чем Злая Ведьма Запада после принудительного душа. Конечно, Рико пару раз попытался приврать, но Киэнн быстро поставил его на место, пригрозив высадить из машины. Но и без его вранья хватало на четыре смертных приговора.

Самое скверное, что Эйтлинн попросту не знала, как ей на все это реагировать. Сказать: не вмешивайся, это не наше дело? Ее и саму коробило от услышанного. Но чем это поможет брошенному ребенку? — Определенно ничем. Все станет даже хуже, чем было. Ох, если бы у них была возможность просто забрать его в Маг Мэлл! Забрать и увезти! Ведь им же, по сути, ничего не стоило усыновить мальчика. Да только возможности такой не было: переправить в волшебный край простого смертного можно только ценой подмены. И никак иначе. Никто из фейри, включая короля, не мог забрать из Сенмага даже собственных смертных детей, ежели им доводилось обзавестись таковыми. И это не тот закон, который можно отменить: сама вселенная противилась подобному перемещению. Нет, смертные иной раз гостили в Маг Мэлле: скажем, забредали по ошибке, или похищались какими-нибудь похотливыми водяными, вроде того же Нёлди. Но гостили всегда крайне недолго: если людей не возвращали в их собственную вселенную на шестой день — и смертный, и фейри, приложивший руку к его незаконной транспортировке, превращались в камень. Маг Мэлл не терпел «пришлых». Пожалуй, Америка все же куда более лояльна к нелегалам…

Дом богатого господина, содержанкой при котором состояла мать маленького латиноса, оказался не где-нибудь, а прямехонько в Виннетке — обиталище всех изнеженных толстосумов штата Иллинойс. Рико указал на трехэтажный особняк, щеголявший в парадном мундире из красного кирпича с вычурными белыми отворотами мраморных колонн при входе (с точки зрения Эйтлинн, исключительно безвкусными). Снаружи дом не охранялся ничем, кроме камер наблюдения, а с ними Киэнн справился так же легко, как и с сигнализацией. Охранная система чуть слышно вздохнула, но, оборвавшись на полуслове, с фанатичной преданностью отвела глаза. Такси Эйтлинн на этот раз предпочла все же отпустить. Киэнн честно рассчитался наличными, хотя Эйтлинн все больше подозревала, что это не что иное, как пресловутая резанная бумага. Когда машина отъехала достаточно далеко, Киэнн накинул туман фит фьяты на всех троих и страшным демоном возмездия прошествовал в особняк.

Почти сразу при входе Эйтлинн молча указала на боковую комнату слева: судя по всему, охрана размещалась где-то там, фоморка могла воспринимать их своим особым чутьем, определенного названия которому нет в языках людей и фейри. Киэнн невозмутимо кивнул и поднялся на второй этаж. Рико по-прежнему лип к нему, Эйтлинн шла чуть поодаль, пользуясь собственной фит фьятой. Еще с первых ступеней она заслышала голоса и нащупала в пространстве два тела, которым оные голоса, скорее всего, и принадлежали: одно — молодое женское, второе — мужское, крупное, грузное и уже определенно не юное.

— Но Джо… — начал первый голос.

— Заткнись, ты, шваль ацтекская! — перекрыл его второй. — То, что я позволяю тебе пользоваться моим кредитом, не значит, что можно швырять деньги на ветер. Тратить их вот на этот мусор. Что это за хлам? Секонд-хенд? «Бутик-шмутик!» Ты в этом со мной не пойдешь. Дура. Дешевка. А это что? Сколько ты отдала за эту цыганщину?

— Не помню…

— Ну конечно! Чужие деньги можно не считать! Ну? И где ты еще была?

— У массажиста…

— У «массажиста» на была! Небось, у своего блядуна какого-то!

— Джо, ты что?! — возмутилась женщина.

— А то я тебя не знаю! Смотри, Пат, если ты снова притащишь мне выблядка…

— Я тебе никого не притаскивала!

— ...притащишь, как своему прежнему хахалю. Думаешь, я не в курсе? Он еще был к тебе добр, что просто вышвырнул на улицу. И в придачу такой дурак, что четыре года кормил твоего ссыкуна…

Киэнн пинком распахнул дубовую дверь спальной и сбросил фит фьяту:

— Вы о нем?

Комната была определенно женской, и это выдавало не только обилие кружевных подушечек и мохнатых пуфиков вкупе со все теми же кричащими леопардовыми орнаментами, но и разбросанная по полу груда покупок: туфель, чулок, перчаток, сумочек, шарфиков и прочего разноцветного тряпья. Посреди всего этого хаоса, точно магрибинец в пещере Аладдина, высился массивный и грозный хозяин дома — мужчина лет шестидесяти, но полный сил и энергии, с аккуратно уложенной шевелюрой, гладко выбритым тройным подбородком и едва различимой сединой на висках. Его добротно откормленную тушу кое-как прикрывал широкий банный халат с золотисто-синим тиснением античных узоров. Женщина, которую он яростно отчитывал, сидела, поджав босые ноги, на огромной тахте, походившей на нежно-лиловый айсберг. Холеная атласная кожа цвета кофе с молоком, широкие скулы, подчеркнутые броским макияжем и сверкающий шелк гагатовых кудрей, разметанных по высоким плечам, и впрямь выдавали в ней дочь конкистадоров и ацтекских императоров. Правда, их силы и величия в мексиканке не чувствовалось ни на ломаный пенни. Темно-бордовое кимоно едва прикрывало ее интимные прелести.

— Это еще кто? — Мужчина резко развернулся, сверкнув водянисто-голубыми глазами. — Кто их сюда впустил?

Держался он пока чертовски уверенно и властно. Эйтлинн даже стало немного жаль его: он и представить себе не мог, с кем имеет дело. И вместе с тем накатило странное чувство гордости… Черт, ты рехнулась, госпожа фоморка! Чему ты радуешься?

— И в самом деле. — Тон короля фейри сочился гремучим ядом. — Кто пустил к приличной женщине ее ребенка? Покажите мне этого мерзавца и его сразу же расстреляют!