*Я Лу. Ничего. Однажды ты поймешь.

Когда твое безумие пройдет, ты поймешь, что я не Мик. Кем бы он ни был, этот твой Мик. Придет мой настоящий папа и развеет наконец всю эту гадкую иллюзию. А твоего жирного пьяного папашку повесит. Или превратит в дождевого червя, вот что он сделает!

Но Мэдди я ему скажу не трогать. Она — чокнутая, но хорошая.

Да что же он все не идет?

Ллеу вдруг пришло в голову: а что, если Киэнн чувствует себя так же, как Мэдди? Только наоборот? Что, если отец уже давно тайно ненавидит его, Ллеу? Ведь он бывал не многим лучше вон того, гадкого Гарри как-то там? Ну нет, неправда! Он таким не был! Нет-нет-нет! Он… ну, орал, конечно, но не без причины же! Ну, и поколотить мог, но за дело. Но ведь… Ллеу почувствовал, что губы его дрожат.

Что, если это и есть ад? Ад для фейри? Он вовсе не дома, он в аду! Потому что он… Что означает это странное слово? Кто-то плохой.

— Maddy, — нерешительно начал он, — am I… sinner?*

*Мэдди, я… грешник?

Она снова карикатурно вытаращила глаза.

— Ye?!? Not ye, bet my boots. Ye’re shcyzo. As the Holy Bible teaches, blessed are the poor in spirit, for theirs is the Kingdom of Heaven.*

*Ты?! Не ты точно, ручаюсь. Ты шизик. Как учит святая Библия, блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Господне.

Ллеу не знал, кто такой Холибайбл и при чем тут какое-то небесное королевство, но ему немного полегчало. Конечно, нет. Он не такой. Он хороший. И отец его любит. И мама тоже. И все это — просто иллюзия.

Наконец Крис (Ллеу умудрился рассмотреть его в очередной вспышке блуждающего огня: почти взрослый парень, лет пятнадцать, наверное, если, конечно, у смертных так же, как у фейри), ворча под нос, выволок тушу своего папаши за дверь. Вторая обезьяна тоже ушла, забрав детеныша. Дышать сразу стало чуть полегче. Мэдди спрыгнула с верхотуры и, подбежав к двери, чем-то быстро щелкнула.

— It’s your fault, Micky. I told you keep it locked! Locked! Locked!*

*Это твоя вина, Микки. Говорила я тебе: запирай ее! Запирай! Запирай!

Его вина? Да при чем здесь он? Что они все тут вообще делают? Кто их сюда пустил? Смертным не место в Маг Мэлле. Тот, кто притащил их, жестоко поплатится.

— I am not Micky!*

*Я не Микки!

Ллеу осторожно сполз на пол. Новая страшная мысль посетила его: что, если это все же вовсе не иллюзия? Непохоже на иллюзию. Если это и правда не его дом, а… что-то другое? Он все так же опасливо пересек комнату (мало ли какие еще чудовища прячутся под кроватями) и прильнул к шестизубому квадрату окна.

Еще несколько секунд сознание наотрез отказывалось принимать то, что он увидел там: в холодном свете подвешенных к столбам ламп тянулась мертвая серая дорога, у ближнего края которой суетливо толкались зеленые и синие мусорные ведра. По другую сторону от нее встали в ряд нелепо похожие друг на друга коробки, размером чуть пониже столбов с лампами. Кое-где в черных квадратных дырах, прорезанных в стенах, тускло отражался свет. А из-за поворота мертвой дороги, с приглушенным рычанием, выезжала металлическая телега, таращась в темноту двумя желтыми огнями.

Ллеу сглотнул, пытаясь отлепить язык от гортани:

— Maddy… Where am I?*

*Мэдди… Где я?

— It’s our bedroom, Micky,* — фыркнула она, так, словно ей уже приходилось отвечать на этот вопрос сотню раз.

*Это наша спальня, Микки.

— Our? But… — Он все еще не решался произнести. — Is it… the human’s world?*

*Наша? Но… Это… человеческий мир?

Мэдди залилась хохотом:

— Ye’re just brilliant today! Yep! It’s our fucking shitty human’s world! And fucking shitty Bristol city! Hooray!*

*Ты просто блистателен сегодня! Ага! Это наш сраный человеческий мир! И сраный город Бристоль! Ура!

Она снова чем-то щелкнула и комнату залил свет. Несколько секунд оглушенный и ослепший Ллеу только и делал, что судорожно цеплялся пальцами за узкую полоску подоконника. А когда наконец решился открыть глаза, оконное стекло, мгновенно обернувшееся зеркалом, отразило в своей черноте чьи-то искаженные, перепуганные черты. Этот кто-то был почти двойником безумной Мэдди, только стрижен и одет немного по-другому. И все же Ллеу решил бы, что это она, не будь от нее до стекла целая дюжина шагов.

А еще у зазеркального двойника Мэдди был огромный лиловый синяк на правой щеке. И пятна крови на вороте серой в мелкую желтую полоску рубашки. Ллеу поднял руку и пощупал свою, все еще пульсировавшую болью щеку. Двойник проделал то же самое. И так же покривился от прикосновения. Ллеу положил ладонь на стекло, и двойник потянулся той же рукой ему навстречу: дай пять.

Тогда он снова закричал. Закричал и саданул что есть силы по проклятому лживому стеклу. Успел пригнуться, когда дождь осколков полетел в лицо. Мэдди тоже закричала и большой кошкой прыгнула на него, повалила на пол, принялась заламывать руки. В запертую ею дверь яростно тарабанили, Ллеу кричал, Мэдди кричала тоже, за дверью кричали в два или три горла. Ллеу кричал, кричал и кричал. Он знал, что с ним произошло самое страшное, что может случиться с фейри: он лишился рассудка. Он безумен. Безумен. Безу-у-уме-е-ен!!!

— Точно не услышит?

Эйтлинн нервно шнуровала ботфорты. Почти все остальное — прическу, макияж, корсет — снова пришлось доверить Киэнну.

— Этт, вот на что ты меня подбиваешь? — Киэнн наконец нормально вымылся и теперь сушил волосы феном, перекрикивая монотонный гул. — Даже если бы услышал. Силу Глейп-ниэр нельзя применять против ребенка. Тем более своего собственного.

— Но… это же… — Она подняла растерянный взгляд от недовязанных шнурков. — Это же не то, чтобы против него, это…

— Слушай. — Киэнн выключил фен. — Зов всегда есть насилие. И боль. Не потому, что я так хочу. Или кто-то еще так хочет. А потому что оно так работает. Песнь ранит. Я, конечно, не исключаю, что, быть может, мы просто не умеем пользоваться Плетью по-другому. Не знаем, как иначе.

— Так узнай! — Эйтлинн опять начинала злиться. — Научись.

Киэнн вздохнул.

— Могу попробовать. Но будь готова к тому, что, если в конечном счете все пойдет не так, вероятно, тебе придется меня убить. И, по возможности, подменить труп. Не затягивая с этим. Я, конечно, человек, а значит мое мертвое тело не дематериализуется за пару часов, но лучше все же поторапливаться. И заранее попрактиковаться…

— Че-е-ерт!.. — Эйтлинн порвала шнурок. Руки у нее дрожали. — Прекрати.

— Не нравится? Безумный король тебе не понравится еще больше. — Он кивнул на обрывок шнурка в ее руке: — Починить или сама справишься?