Но что, если…

— ¿Qué pasa, querido? — одним махом разбивая ее безумные надежды, заговорил с мальчиком Киэнн. — ¿Tienes problemas?*

*В чем дело, милый? У тебя проблемы?

Рико прикусил губу и, по-видимому, на лету перехватывая правила игры, капризно проворчал:

— Un poco…*

*Немножко...

Эйтлинн почувствовала, что пальцы Киэнна едва заметно подрагивают, как бы невзначай касаясь Глейп-ниэр. Огромный байкер как-то сразу съежился и истлел под стальным взглядом короля фейри.

— Убери руки от моего сына. Пока я добрый. Или рискуешь лишиться чего-то более ценного, чем какой-нибудь кошелек.

Воздух гудел от магии, точно высоковольтные провода от напряжения. Эйтлинн почудилось, будто та же электрическая волна проходит и через ее собственное тело. Она слишком хорошо знала, на что способна Серебряная Плеть. На малом расстоянии она бьет по человеку с таким же успехом, как по фейри. Но — Киэнн, ради Ллира и Аннвна, не надо устраивать здесь кровавую баню!

К счастью, байкер послушно отдернул руки почти мгновенно. И, кажется, до крови прикусил язык. Эйтлинн была готова поручиться, что без удара Плети тут не обошлось, но это была малая кровь и очень аккуратный, почти неприметный удар. Рико метнулся к Киэнну и живо спрятался ему за спину.

Киэнн хищно ухмыльнулся и кивнул Эйтлинн, точно своей секьюрити:

— ¡Quieto, señora de Muertes! Todo está bien.*

*Спокойно, сеньора де Муэртес. Все хорошо.

«Госпожа мертвецов»? Как мило, дорогой!

— А теперь расходимся, господа, — ровным тоном продолжал он. — И если кому-то придет в его неумную голову странная фантазия обратиться в полицию, я похороню вас всех до единого. Память на лица у меня превосходная, мои люди найдут вас и… — Киэнн примерил самую жуткую улыбочку из своего обширного арсенала: — Впрочем, давайте не будем травмировать детскую психику подробностями того, что именно с вами сделают.

Когда толпа окончательно рассосалась, слившись с общим людским потоком, Киэнн холодно обернулся к Рико, всё еще липнувшему к нему со странной доверчивостью.

— Hola, amigo. Abre tus oídos y escucha con cuidado. Eres un ladrón bozal y es un golpe de suerte que andaba por ahí. ¿Me entiendes?*

*Привет, дружище. Разуй-ка уши и слушай внимательно. Ты никудышный вор, и это подарок судьбы, что я проходил мимо. Понимаешь меня?

Мальчуган, насупившись, кивнул.

— А теперь прекрати врать и скажи мне, что превосходно понимаешь по-английски. Потому что врешь ты так же хреново, как и воруешь.

Латинос густо покраснел и, разглядывая бесформенные носы собственных кроссовок, сквозь дыры в которых торчали сбитые до черноты пальцы, снова кивнул:

— Sí, señor. — И неуверенно продублировал на английском: — Да, сэр.

— Вот и замечательно. Не буду спрашивать, по какой именно причине ты принципиально не хочешь разговаривать на языке грингос, это не моего ума дело. Но позволь мне дать тебе один маленький совет: если уж все-таки делаешь то, чего, по-хорошему, делать не следовало, то, по крайней мере… — В пальцах Киэнна, точно по волшебству, возник тот самый злосчастный малиновый кошелек: — По крайней мере делай это хорошо.

Вручив добычу ошарашенному ребенку, король фейри самодовольно отсалютовал:

— ¡Que tengas un buen día, Rico ‘Yo-No-Hablo-Ingles’!*

*Доброго дня, Рико «Я-Не-Говорю-По-Английски»

И, не дожидаясь ответа, вновь двинулся прочь, оставляя за спиной мальчишку, к которому (Эйтлинн ни капли не сомневалась в этом) тоже уже отчасти прикипел.

Несколько бесконечно долгих минут шли в полном молчании. Киэнн отстраненно смотрел в никуда, пропуская свободные машины и игнорируя прохожих (которые, правда, сами инстинктивно расступались перед ним, точно лед перед хищной мордой ледокола — от короля фейри веяло чем-то недобрым и устрашающим). Наконец губы Киэнна дрогнули, изогнувшись в деланной улыбке, и мраморная маска на месте лица раскололась:

— Я похож на мексиканца?

Эйтлинн фыркнула.

— Так же, как он — на избалованного сынишку магната. До сих пор не понимаю, как они все повелись.

— Люди видят то, что хотят видеть. Или то, что больше всего боятся увидеть. Страх — самый сильный волшебник. Мне с ним уж точно не тягаться.

Взгляд Киэнна ожил, глаза принялись выискивать машину такси.

— А это вообще легально? Ну, то, что ты там сотворил.

— Вполне. Никто же ничего не заметил. Просто чувак обделался с перепугу. Кроме того... — Киэнн снова ухмыльнулся: — Ну, король я или нет?

— Но зачем?

Эйтлинн сама толком не понимала, что чувствует сейчас. Поведение Киэнна одновременно пугало и изумляло ее, угнетало и восхищало. Впрочем, таким он был, пожалуй, всегда. Его магнитные полюса то и дело менялись местами, а пространство между ними рвалось в клочья, как ветхое тряпье в наряде нищего бродяги.

— Зачем? А ты бы предложила пройти мимо? Или стоять и смотреть? Если бы его и не поколотили (хотя уже начали), то уж точно сдали копам. А те, скорее всего, загнали в какой-нибудь трудовой лагерь для малолетних нелегалов.

— Может, для него и лучше было бы, — робко возразила Эйтлинн. — Хоть кормили бы…

— Этт, в тюрьме никому не лучше.

— Ты рассуждаешь как фейри, Киэнн!

— Да, — твердо заявил он в ответ. — Я и есть фейри. А ты?

— Но он не фейри, понимаешь? Этот мальчик — человек!

— Увы. — Киэнн кивнул. — К сожалению, да.

По асфальту мягко прошуршали шины желтого авто с номерками на крыше.

— Поехали.

Уже в салоне такси Эйтлинн наконец позволила себе немного расслабиться и, уложив голову Киэнну на плечо, тихо проговорила:

— Знаешь, на самом деле я рада, что ты припугнул этот чванливый сброд. Молодцы против овцы. А тут сразу все дружно хвосты поджали. Просто… Наверное, я даже не ожидала, что ты вмешаешься. В конце концов, это просто чужой ребенок…

Она понимала, что по меркам Маг Мэлла говорит страшную крамолу: нет такой вещи, как «просто чужой ребенок», ребенок, до которого тебе нет никакого дела. С другой же стороны, всего лишь вытащить чужого ребенка из пасти дракона казалось ей слишком малым, недостаточным.

— Я хочу сказать, что ведь это и вправду не Ллеу…

Ее утверждение невольно все же получилось похожим на вопрос.

И только тут Эйтлинн поняла, что Киэнн уже, скорее всего, не слышал ее. Потому что снова прилежно ушел в глубокий транс, нащупывая нужный сигнал. Эйтлинн вздохнула. Их отношения становились все более напряженными и сейчас она чувствовала себя как глупая девчонка, которая путанно лепечет в телефонную трубку: «Я все еще люблю тебя» и осознает, что ее голос заглушили помехи на линии.