И вперила пылающие гневом очи в молчаливую тетушку.

— А что же тут плохого? — невозмутимо пожала плечами баба Надя. — Может быть, ваша Маша от страха Ольгу потерять уже заранее, на всякий случай, повеситься готова… Пускай рожает, раз эй это голову и нервы поправить поможет. Пусть успокоится, раз ей так лучше. Вреда-то — нет, а только польза всем.

Серафима Яковлевна недовольно заткнулась, а через несколько минут поставила в пример свою разумнейшую дочь, что родила и воспитывает с мужем одного сынка Павлика, чтоб, значит, нищету не плодить.

Понятно, усмехнулась баба Надя. Дочь будет молодец, хоть пятерых «в запас роди», невестка — дура бестолковая, уселась на шею к Серафиминому сынку и ноги свесила, да еще одного «нахлебника» посадить пытается.

Терпеть не могла баба Надя таких противнейших старух! Всем недовольны — погодой и ценами, ассортиментом в магазинах и транспортом, соседями и родственниками…

Серафима Яковлевна тут же доказала, что периоды благодушия у нее чрезвычайно коротки. Легонько похвалив доченьку, обрушилась на нее с проклятиями:

— Прислала, понимаешь ли, компьютер Павке! Додумалась! Я теперь день-деньской с мальчишкой воюю, не могу его от «игрушек» оторвать!

В этом вопросе Надежда Прохоровна Серафиме Яковлевне посочувствовала и распрощалась с той без всякого сожаления: полчаса на теплой лавочке показались пыткой! Соскучившаяся по собеседникам старуха Стечкина вывалила на гостью весь ком скопившегося недовольства. Если бы баба Надя не ушла из ее дома, она продолжила бы в том же духе, не останавливаясь до самой ночи.

Кошмар! У бабы Нади даже голова загудела и уши запылали.

Но уходила Надежда Прохоровна с чувством, что задача его решена: Серафиму и Павлика из подозреваемых можно исключить совершенно и бесповоротно. Такие злющие кляузницы, как Стечкина, до полного беспредела ситуацию не доведут. Придушат на корню еще в зародыше.

Да и Федька вряд ли связался бы с малолетним внуком подобной особы — бабка такой лай на всю округу подняла бы: привлекла к делу и участкового, и полномочному представителю ООН по вопросам безоблачного детства жалобу накатала. Громогласно бронебойная старуха. Такой повоевать — бальзам на раны. Убийство не ее конек, Серафима, прежде чем за нож схватиться, с большим удовольствием будет два часа лаяться — всех окрестных собак перебудоражит. Так что не тот типаж.

Шагая по улице, Надежда Прохоровна думала о незнакомой беременной женщине Маше Стечкиной. С такой свекровью жить — и вправду легче удавиться!

В доме Матрены снова вкусно пахло жаренной на шкварках картошкой. Пантелеевна легко порхала по крохотному кухонному закутку и шумно радовалась прогрессу:

— Верка Тушкина позвонила! Помнишь, на моей свадьбе свидетельницей была, рыженькая такая, с косой?.. Идет в гости, а у меня уже — и стол накрыт, и картошка с пылу с жару, и мясцо с лучком поджарено… Здорово, правда? Раньше ведь как бывало: притопаешь за две версты в гости да только дверной замок поцелуешь — сами на покос уехали или по грибы отправились. А нынче — комфорт. Позвонил. Пошел. К горячему столу притопаешь. Уже ведь, Надя, не так стали на ногу легки, просто так, в охотку, и не соберешься с дверными замками здороваться…

Надежда Прохоровна согласилась с тем, что прогресс сильно способствует облегчению пенсионерской жизни, и помогла золовке накрыть на стол…

* * *

Вера Семеновна Тушкина принесла в Парамоново сногсшибательную весть — вчера в поселке ЦЕЛЬНУЮ преступную банду ловили! Всем отделением милиции, с привлечением контингента добровольных дружинников.

Ходили по дворам, разыскивали некую цыганку Розу, главный дружинник Кузьма Захарович говорил, что лично эту хитрющую мошенницу видел — та лезла воровать его ковер, повешенный на плетень для просушки. Но храбрый дед Кузьма преступницу не забоялся. Схватил тяжеленную оглоблю и только пригрозил — та, фьють, извернулась юркой змейкой и исчезла в неизвестном направлении.

Зеленоватые глаза рассказчицы Семеновны восторженно искрились, история побега из заключения Свирида Козлова выглядела чистейшей бондианой. К месту преступного (и жутко грязного!) побега электрика из-под стражи была опять приплетена и баба Надя, сиречь — цыганка Роза. Ловкая злоумышленница, способствовавшая милицейскому позору и торжеству вселенских беспорядков.

И если учитывать, что многие подружки агента 007 — этнические красавицы, то бабу Надю расписали, не жалея языков. Скромная плетеная шляпка Надежды Прохоровны превратилась в шикарное сооружение с таинственно широкими полями вроде мексиканского сомбреро, миленькое платье приобрело оттенок заграничного гламура, сама «цыганка Роза» из крупноносой, с усиками бабки обернулась в знойную соблазнительницу — «ну, вылитая Светлана Тома из картины «Табор уходит в небо»»!

И что за истории плетутся в российских деревнях! Надежда Прохоровна никогда еще не слышала столько искреннейших комплиментов по поводу своей, признаем честно, весьма посредственной внешности.

А уж по адресу ее ума и ловкости как фантастически свидетели прошлись!.. Если верить изустному творчеству поселковых фольклористов, то баба Надя нарочно села в «обезьянник», чтобы проникнуть в милицейский участок (на крыльцо которого пыталась пробраться еще в обеденный перерыв), дабы похитить из сейфа табельное оружие и денежные средства личного состава — да вот ключа подобрать не сумела. Хотя Свирида Козлова и рядового Володю удалила из отделения необычайно ловко и изобретательно, используя болезнь первого.

О, как!

Свирид Козлов был позже обнаружен Ниной Сергеевной на сеновале Антонины Юрьевны, немного бит и возвращен в участок.

Через два часа на птицеферме перегорел трансформатор, в связи с чем Свирида срочно амнистировали и переправили в «воронке» на помощь огорченным «марксистам». Свирид, по словам свидетелей, был в одном тапке и почти вменяемом состоянии. Электричество на фабрику вернулось через полтора часа.

…Надежда Прохоровна и Матрена Пантелеевна прослушали несущийся взахлеб рассказ и даже ни разика не прыснули, хотя хотелось очень. В наиболее увлекательных местах деревенской бондианы женщины и глаза таращили, и правдиво охали: «Да что ты говоришь?! Не может быть?!» Вера Семеновна получила от слушательниц ожидаемую реакцию, насладилась успехом и браво хлопнула наливки.

— Дела творятся, девки, в кино не ходи! — И захрустела малосольным огурцом.

«Девки» согласились, что в кино нынче скучновато по сравнению с реальной жизнью, а про себя подумали — дает деревня жару! Мошенницу не поймают, так хоть сами развлекутся. Рассказов хватит до следующего запоя и побега электрика Козлова.

Остроносенькая конопатая Семеновна окончила захватывающую эпопею и понемногу свернула на узконаправленную колею стародавней распри между Алевтиной Федотовной и Марфой Львовной.

Надежда Прохоровна вежливо прослушала вступительный аккорд: «Эта зараза Алька Марфе клок волос вчерась выдрала…» — и неслышно ушла в маленькую комнату Елены. По пути прихватила с тумбочки у телевизора большую старинную лупу — трофейную, что еще дед Матренин с Великой Отечественной привез. (Матрена ее нынче для разглядывания мелких буковок на газетной телепрограмме приспособила.) Разложила на письменном столе смутные фотоснимки куриного вора и через лупу попыталась понять — мужчина или женщина сбегает из суворовской засады? Чей темный локоть прочертил штрихом последний фотоснимок — побольше, Федькин, аль сухонький, старушечий?