– С радостью, – оттолкнувшись от столба, я поплелась в дом. – И поем, и посплю.

В могилку я бы тоже закопалась с радостью, лишь бы спрятаться от проблем.

Под одеялом холодно, изморозь ползёт по костям, сводит мышцы, а птица колотится, раня крылья о шипы опутавших клетку ядовитых роз. Чёрные щупальца холодной пустоты проползают в сердце…

Я осознаю, что сплю. Лежу, уткнувшись щекой в подушку, вокруг темно, и сорочка соскользнула с плеча, одеяло замялось под рукой неудобной складкой. Так же ясно осознаю щупальца – мерзкий образ пожирания души пустотой. Душа кричит о потере магии, магия требует восполнения, но не могу утешительно сказать: «Потерпи, скоро что-нибудь придумаю». Ничего не могу, неподвижно лежу под негреющим одеялом в нелепой надежде, что меня оставят спать пару дней.

Может, дадут выходной?

Не солгал ли Саги о плотном графике? Почему я так безоговорочно ему верю?

Потому что он гомункул, а гомункулы не лгут без приказа хозяина, а его хозяин уже несколько дней мёртв.

Но как было бы здорово, окажись «много работы» страшилкой, и я бы спала, просто спала…

Горячая ладонь легла на плечо. Чувственно скользнула к основанию шеи – мурашки побежали, а за ними тело мигом охватил жар.

– Пора вставать, – прошептал Саги, вырывая меня из дрёмы.

– Как жаль, что ты не человек, – прошептала я.

Он повёл ладонью по спине, медленно сдвигая одеяло к пояснице:

– Следователь будет через полчаса.

Следователь?! Я открыла глаза. Плотные шторы закрывали окна, жёлтый густой свет лился в открытую дверь. Саги вновь нарядился в балахон, под острым подбородком чёрными складками лежала маска. Тёплая ладонь исчезла с поясницы. Я перевернулась на спину:

– И перед следователем будешь притворяться?

– Следователи склонны задавать неудобные вопросы ещё больше, чем обыватели.

О да! Прикрыв глаза, я сосредоточилась на магии: немного восстановилась, но героические подвиги в ближайшее время мне явно не по силам.

– Просыпайся, – пальцы Саги скользнули по моей щеке, отвели прядь и застыли возле уха. – Наверное, тебя в детстве было тяжело будить.

Мурашки побежали по спине.

– Мм? – Я старалась думать о следователе, о вопросах, которые хотела задать, но тёплые пальцы возле уха перетягивали внимание. Почти горячие пальцы. – Гауэйна ты так же будил?

– Он бы не оценил, – щекотно задевая острым ногтем, Саги повёл пальцем по шее, по ключице, увёл ниже, к ложбинке между грудями…

Дыхание перехватило. Широко распахнув глаза, я смотрела в сосредоточенное лицо Саги. Что он творит? Он внезапно очертил грудь по широкой дуге и зарылся пальцами под мышку. Щекотное царапанье пустило волну спазма, я изогнулась, взвизгнула. И окончательно проснулась.

– Так-то лучше, – улыбнулся Саги, татуировка возле его почти фиолетового глаза блеснула в жёлтом свете. – Поднимайся. Я приготовил платье.

Он махнул на стул, закрытый моим багряным платьем и белым кружевным подъюбником. На самом верху лежали панталоны. Очень удобная у них щель в промежности, достаточно поднять юбку – и можно за минуту расправиться с моей большой и страшной проблемой.

Всего за какую-то несчастную минуту.

Дел на минуту! Губы у меня задрожали, кривясь в нервную улыбку.

– Что такое? – Удивлённо вскинув брови, Саги обернулся к одежде. – Что-то не так?

Он взглянул на меня. Недоумение шло его изящному треугольному лицу.

– Всё в порядке, – выдохнула я и оттолкнулась от постели. – Поможешь затянуть корсет?

Глаза Саги потемнели. Помедлив, он кивнул.

Треногие медные подсвечники озаряли гостиную с уютными, хоть и старомодными бархатными креслами, тахтой, пуфиками, тиснёными зелёными обоями, клавикордами и зеркалом из семи полос в локоть ширину каждая. На колченогом столике дымился кофе.

«Тик-так», – лепетали часы. В два раза быстрее трепетало моё сердце:

– Простите, что заставила ждать.

Жилистый брюнет в возрасте, сидевший вполоборота к тёмному окну, поднялся с кресла. Синяя лента на воротнике рубашки, утопавшем в воротнике чёрного сюртука, заставила сердце сжаться: маг!

Силясь унять дрожь в ногах, я подняла взгляд на желчное лицо с припухшими, тяжёлыми веками. Нос мага сильно выступал над тонкими, сухими губами, собранными в «куриную гузку».

Я сглотнула. Слова застряли в горле сухим колючим комком. Вместо приветствий, расспросов, действий я только шевелила немевшими пальцами.

Маг.

Кажется, я его сейчас изнасилую.

Прямо здесь, на пёстром ковре.

Надо пользоваться случаем, а то мало ли что…

– После сегодняшнего происшествия простительно, – сухо обронил следователь. – Аднот Вьен к вашим услугам.

Он не протянул руку, наоборот, убрал обе за спину и расправил узкие плечи. Кажется, от него несло заклинанием против моли. Я повторно сглотнула.

– Мияна Тар, тоже к вашим услугам, – вместо кокетливой улыбки губы смяло нервной судорогой.

До приезда в этот несчастный Холенхайм об инициации никогда не волновалась, а сейчас ноги подгибались, сердце, казалось, проломит грудную клетку и убежит. Или я убегу.

Кивнув, Вьен уселся. А я смотрела на его пах в глупой надежде разглядеть то, что прячется за тканью узких брюк. Кашлянув, Вьен закинул ногу на ногу.

К щекам горячо-горячо прихлынула кровь, я хотела многозначительно посмотреть в лицо Вьена, но отвернулась и, усевшись на кресло, смотрела на свои побелевшие руки:

– Я слушаю.

– Кхм, – Вьен поменял ноги местами и с шумным шуршанием вытащил из-за пазухи блокнот и карандаш.

Листы зашелестели, перекрыв тревожное потрескивание свечей. «Тик-так-тик-так», – стучали часы. Лоб, спина, подмышки мерзко увлажнились, я не могла глубоко вдохнуть. Подняла руку обмахнуться, но удержалась. Дёрнула оберег на бархатке и опустила её на колено.

– Кхм, – Вьен вздохнул. – Объясните, что вы делали ночью на дороге? Почему не воспользовались дилижансом?

– На вокзале Вирба у меня украли кошелёк. Его я нашла, но денег уже не было. Припрятанного в белье не хватило на проезд до Холенхайма, меня высадили в поле.

– Угум, – кивнул Вьен и черкнул пару строк. – Как произошло столкновение с зомби, с чего всё началось?

Он обратил на меня цепкий, колючий взгляд.

– Я увидела свет, – вздохнула я.

Вьен по несколько раз задавал одинаковые вопросы в разных формулировках. Ровный, холодный голос давил, пробуждая в памяти яркие образы. Уверена, это результат профессионального заклинания. По делу с зомби скрывать мне было нечего, да и с силами негусто, так что я позволила чужому властному голосу водить меня по ночной дороге в Холенхайм и снова сражаться…